Кстати о рае, помните Келлога, о котором я Вам писала в прошлом году? Ну, священника из маленькой белой церковки. Он, бедный, умер зимой от воспаления легких. Я слушала его проповеди раз шесть, не меньше, и хорошо знаю его взгляды. До самого конца он верил в то, с чего начал. По-моему, человека, сорок семь лет думающего одинаково, надо держать в кунсткамере. Надеюсь, ему нравятся и арфа и ореол — он ведь был так твердо уверен, что обретет их! Теперь там новый, молодой, весьма современный. Прихожане — в сомнении, особенно — те, которые покорны диакону Каннингсу. Видимо, все идет к расколу. Здесь не жалуют новшеств.

Всю неделю я сидела у себя и упивалась гением, главным образом — Стивенсоном. По-моему, он гораздо интереснее своих героев, о нем бы и написать книгу. Разве не замечательно, что он истратил все наследство от отца, десять тысяч долларов, на яхту, а потом отправился в Тихий океан? Он жил, как подсказывала фантазия. Если бы мнe отец оставил десять тысяч, я поступила бы так же. Одна мысль о Самоа приводит меня в экстаз. Мне хочется в тропики. Mне хочется видеть весь свет. Я непременно отправлюсь путешествовать, как только стану великой писательницей, или художницей, или актрисой, словом — великой. У меня страсть к путешествиям. Достаточно мне посмотреть на карту, чтобы захотелось надеть шляпу, взять зонтик и отправиться и путь. «Прежде, чем умру, увижу пальмы и чертоги юга».

Четверг, вечер. В сумерках, на пороге дома.

Трудно почерпнуть из этого письма какие-либо новости! Джуди за последнее время стала таким философом, что решает только мировые вопросы и не снизойдет до мелочей повседневной жизни. Но некоторые новости я Вам все-таки сообщу, вот они.

Девять наших поросят в прошлый вторник ускользнули со двора, вечером вернулось только восемь. Не хотим никого обвинять, но все же заметим, что у вдовы Дауд поросят стало больше на одного.

Мистер Уивер выкрасил амбар и силосную башню в ярко-желтую краску (цвет тыквы). Очень уродливо, но он считает, что так прочнее.

У Брюэров на этой неделе гости — сестра миссис Брюэр и две племянницы из Огайо.

Одна наша наседка (порода «род-айленд») вывела только трех цыплят из пятнадцати яиц. Понять не можем, в чем дело. Род-айленды, на мой взгляд, не так уж хороши. Предпочитаю орпингтонов.

Новый телеграфист на почте выпил до капли весь ром, какой только был, на 7 долларов, прежде, чем его изобличили.

У старого Айры Хатча — ревматизм, он больше работать не может. Когда он прилично зарабатывал, он денег не копил, и теперь будет жить за счет городской благотворительности.

В следующую субботу, в здешней школе, будет вечер с мороженым. Приходите сами, приводите родных!

У меня новая шляпа, за двадцать пять центов, я ее купила на почте. Вот мой последний портрет, сделан на уборке сена.

Становится темно, да и писать больше нечего, новости — все.

Спокойной ночи.

Джуди.

Пятница.

Доброе утро! А у нас новости! Как Вы думаете, какие? Никогда не угадали бы, кто приезжает на ферму. Миссис Семпл получила письмо от мистера Пендльтона. Он путешествует на машине, устал и хочет отдохнуть на тихой, приличной ферме. Нет ли комнаты на случай, если он завернет сюда? Может быть, он проживет неделю, может быть — две, а, может — и три, смотря по тому, насколько здесь тихо.

Боже, как мы забегали! По всему дому чистка и мытье, стираем гардины. Я ездила сегодня в лавку, чтобы купить клеенку, которую прибьют к полу у выхода, и шоколадной краски, подновить сени и лестницу. Миссис Дауд пригласили на завтра мыть окна (мы так волнуемся, что забыли подозрения по поводу поросенка). Из всего этого Вы, может быть, заключите, что дом не был в полном порядке. Уверяю Вас, это не так! Как бы ни была ограничена миссис Семпл, она — истинная хозяйка.

Но какой он странный! Он даже приблизительно не написал, когда приедет.