Быки сгибали шею, напрягали каждый мускул своих огромных тел и, подчиняясь приказам мужчин, с рёвом двигались вперёд. Первый рывок был нерешительным, но на втором животные уже скоординировали усилия и пошли намного быстрее, чем я себе представляла, в окружении толпы. Одни, шедшие впереди, уступая дорогу этой процессии, другие кучковались сбоку, третьи толкали дом сзади. Вот потеха! Так много совместных усилий и так много радости! Я бегала среди детей, крича от счастья, Факин нёсся за мной, снуя между ногами быков. Каждые двадцать или тридцать метров забег притормаживался, чтобы выровнять ряды животных, разлить вино по бокалам и попозировать перед камерами.

Это было дополнительным развлечением, подготовленным специально для туристов, однако подобное действо всё ещё сохраняло дух традиций и веселья. В конце концов, когда дом прибыл на место назначения, ближе к морю, церковный казначей окропил всех святой водой, и народ начал расходиться.

Туристы разбежались по автобусам, местные жители увели своих быков, а я уселась на траву, вспоминая только что увиденное. Я жалела, что не взяла с собой блокнот, чтобы записать всё подробно. Через мгновение я почувствовала, как кто-то на меня смотрит. Подняв глаза, я встретилась взглядом с Даниэлем Гудричем. Его глаза были большими и круглыми, как у жеребёнка. Я почувствовала холод внизу живота, мне казалось, будто передо мной появился выдуманный персонаж из другой реальности, которого я видела в опере, на картине эпохи Возрождения или в Европе, когда была там со своими бабушкой и дедушкой. Кто угодно сказал бы мне, что я сошла с ума: передо мной стоит незнакомец, а в моей голове летают колибри. Так бы подумал любой, за исключением моей Нини. Она бы меня поняла, потому что испытывала то же самое, когда познакомилась в Канаде с моим Попо.

Первым, что я заметила, были его прикрытые веками глаза, по-женски длинные ресницы и густые брови. Мне потребовалась почти минута, чтобы оценить остальное: высокий, сильный, с крупными чертами лица, пухлыми губами и кожей цвета карамели. Он был в тяжёлых ботинках, с фотоаппаратом и большим пыльным рюкзаком со свёрнутым и упакованным сверху спальным мешком. Поприветствовав меня на хорошем испанском, незнакомец бросил рюкзак на землю, сел рядом со мной и начал обмахиваться шляпой, точно веером. У него были короткие кудрявые чёрные волосы. Он протянул мне ладонь с длинными пальцами и сказал мне своё имя: Даниэль Гудрич. Тогда я предложила свою бутылку с водой, которую он с удовольствием и осушил всего лишь в три глотка, нисколько не волнуясь о моих микробах на ней.

Мы начали говорить о мероприятии, что он снимал с разных ракурсов. И хоть я и объяснила, что это предназначенный для туристов обман, энтузиазма с его стороны не поубавилось. Сам Даниэль был из Сиэтла и, подобно бездомному, путешествовал по Южной Америке без конкретных планов или целей. «Бродяга»— так он себя называл. Гудричу хотелось повидать как можно больше и применить на практике свой испанский, который он учил лишь на уроках и по книгам и который порой сильно отличался от разговорной речи. В первые дни пребывания в стране, он ничего не понимал, как и я когда-то. И всё потому, что чилийцы используют много уменьшительных слов, говоря быстро и певуче, проглатывая окончания, и произнося звук «s» на вдохе. «Ту ерунду, которую говорят люди, лучше не понимать», —вот мнение тёти Бланки.

Даниэль путешествует по Чили, и прежде, чем добраться до Чилоэ, он побывал в пустыне Атакама, где видел лунные, образованные из соли, пейзажи и гейзеры с кипящей водой, в Сантьяго и других городах, что особо его не привлекали, в лесных районах с действующими вулканами и озёрами изумрудного цвета. В дальнейшем он планирует продолжить путь до Патагонии и Огненной Земли, где непременно увидит фьорды и ледники.