Естественное, не акцентируемое счастье Даниэля, как счастье кошек, вызывает у меня зависть. Во время паломничества по Латинской Америке он жил с самыми разными людьми: нечистыми на руку богачами в Акапулько, рыбаками на Карибах, лесорубами Амазонки, производителями коки в Боливии, коренными жителямиПеру, а также членами банд, сутенёрами, наркоторговцами, преступниками, полицейскими и коррумпированными военными. Он плыл от одного приключения к другому, и они никак не отразились на его невинности. У меня же, напротив, были шрамы, царапины и ушибы от всего, что я пережила. Этот парень— настоящий счастливчик, и я надеюсь, что между нами не возникнет проблем. Он провёл первую ночь в доме тёти Бланки, среди льняных простынь подпуховым одеялом (настолько Бланка была утончённой), но потом всё же присоединился к нам, поскольку она нашла какой-то предлог, чтобы поехать в Кастро и передать гостя в мои руки. Даниэль развернул свой спальный мешок в углу гостиной и устроился там с кошками. Каждый вечер мы ужинаем поздно, лежим в джакузи и много разговариваем. Он рассказывает мне о своей жизни и своей поездке. А я показываю ему созвездия южного полушария, рассказываю о Беркли и своих бабушке и дедушке, а также об академии штата Орегон, но на данный момент о Лас-Вегасе я умолчала. Я не могу сказать ему об этом, пока мы не будем полностью уверены друг в друге. Я не хочу его пугать. Мне кажется, что в прошлом году я резко спустилась в мрачный мир. Пока я была под землёй, как семя или клубень, изо всех сил пыталась появиться другая Майя Видаль; возникли тонкие нити, ищущие влагу, затем корни, похожие на пальцы, жаждущие питания, и, наконец, цепкие стебли и листья, вылезшие наружу в поисках света. Теперь я должна быть цветущей; вот как я могу распознать любовь. Здесь, на юге мира, дождь делает всё вокруг пышным и плодородным.

Тётя Бланка вернулась на остров, но, несмотря на её льняные простыни, Даниэль не пожелал вернуться к ней и остаётся с нами. Хороший знак. Мы были вместе целый рабочий день, потому что я не работаю: Бланка и Мануэль освободили меня от обязанностей, пока Даниэль здесь. Мы говорили о многих вещах, но он до сих пор не дал мне повода ему доверять. Этот парень намного осторожнее меня. Он как-то спросил, почему я нахожусь на Чилоэ, и я ответила, что помогаю Мануэлю в его работе и знакомлюсьсо страной, потому что часть моей семьи родом из Чили — это хотя и правда, но всё же неполная. Я показала ему городок, где он снимал на свою камеру кладбище, дома на сваях, наш жалкий и пыльный музей с его разделённой на четыре части рухлядью и нарисованными масляными красками портретами забытых героев. Также познакомила и с доньей Лусиндой, которая в свои сто девять лет всё ещё продает шерсть, урожай картофеля и собранную марихуану, с поэтамитруко в «Таверне Мёртвеньких», с Аурелио Ньянкупелем и его рассказами о пиратах и мормонах.

Мануэль Ариас в восторге: вот и нашёлся внимательный гость, который восхищенно его слушает и не критикует, как я. Пока они разговаривают, я считаю минуты, потерянные в легендах о колдунах и монстрах; минуты, которые Даниэль мог бы использовать куда лучше, проведи он их наедине со мной. Он должен был закончить своё путешествие через несколько недель, а пока тот всё ещё не побывал на крайнем юге континента и в Бразилии. Жаль, что он тратит своё драгоценное время на Мануэля.