Мануэль и Бланка, ходившие по магазинам в деревне, вернулись слишком быстро и прервали нас, но Даниэль произвёл на них хорошее впечатление, и, к моему восхищению, Бланка даже предложила Гудричу остаться у неё и погостить пару дней. Я ей сказала, что никто не может посетить Чилоэ, не отведав настоящего куранто. В четверг на нашем острове как раз оно и будет. Это последнее в туристическом сезоне куранто, лучшее во всём Чилоэ, и что подобное просто нельзя пропустить. Даниэль не заставил себя долго упрашивать, у него было достаточно времени привыкнуть к импульсивному гостеприимству чилийцев, всегда готовых впустить в дом любого легкомысленного незнакомца, который повстречался им на пути. Думаю, что он согласился только из-за меня, но Мануэль сказал, что я тщеславна, а Даниэль должен быть полным идиотом, чтобы отказаться от бесплатной еды и жилья.

Мы плыли на«Кауилье», пересекая спокойное море с приятным попутным ветерком, и оказались там как раз в нужное время, чтобы увидеть плавающих в проливе лебедей с чёрной шеей, стройных и элегантных, точно венецианские гондолы.

«Спокойно проплывают лебеди», —сказала, подражая речи чилотов, Бланка. В свете заходящего солнца пейзаж выглядел краше обычного; меня охватила гордость за то, что я живу в этом раю и могу показать его Даниэлю. Я сделала широкий жест рукой, охватывая им весь горизонт. «Добро пожаловать на остров Майи Видаль, дружище», — сказал Мануэль, подмигнув мне, что я не упустила из виду. Когда мы остаёмся наедине, он может подшучивать надо мной, сколько хочет, но если он думает, что подобные вещи сойдут ему с рук в присутствии Даниэля, то сам ещё об этом пожалеет. О чём я его и предупредила, как только мы остались наедине.

Мы добрались до дома Бланки, где они с Мануэлем немедленно начали готовить ужин. Даниэль попросился в ванную: ему нужно было принять душ и постирать одежду, чем он и занялся, пока я сбегала к себе домой, чтобы найти и принести пару бутылок хорошего вина, которые Мануэлю подарил Мильялобо. Словно Гермес в крылатых сандалиях, я долетела до дома за одиннадцать минут. Я умылась, подвела глаза, впервые надела своё единственное платье и побежала обратно, неся в руке сандалии и гремя бутылками в сумке. За мной, высунув язык, прихрамывал Факин. В общей сложности я задержалась минут на сорок, а за это время Мануэль и Бланка уже наскоро приготовили салат и пасту с морепродуктами. В Калифорнии это блюдо называется «тутти-маре», а здесь —лапша с остатками, поскольку оно готовится из всего, что осталось в холодильнике с предыдущего дня. Мануэль, заметив меня, восхищённо присвистнул: раньше он видел меня только в брюках и, должно быть, думал, что у меня нет вкуса. Я купила это платье в секонд-хенде в Кастро, но оно почти новое и ещё не вышло из моды.

Даниэль вышел из душа гладко выбритым и с сияющей, словно отполированной, кожей, настолько красивый, что мне пришлось изо всех сил стараться не смотреть на него слишком долго. Мы закутались в пончо, чтобы поесть на террасе, поскольку ближе к вечеру на улице стало холодно. Даниэль был очень благодарен за гостеприимство, он сказал, что путешествует почти без денег, и в течение нескольких месяцев ему приходилось спать в самых ужасных условиях, а то и вовсе под открытым небом. Даниэль научился ценить хороший ужин, чилийское вино и пейзаж, созданный водой, небом и лебедями. Их медленный танец на лиловом шёлке моря был настолько изящен, что мы молча им восхищались. Другая стая лебедей пролетала мимо нас с запада, заслоняя последние солнечные лучи своими широкими крыльями. Эти птицы, столь величественные внешне и жестокие в глубине души, на суше смотрятся как толстые утки, в небе же, в своём полёте, выглядят просто великолепно.

Открыли обе бутылки, подаренные Мильялобо, а я пила лимонад: в компании Даниэля мне не требовалось вина, поскольку рядом с ним я и так была наполовину опьянённой.