Лиман приказал своим партнёрам купить новый матрас и простыни на мою кровать, после чего отвёл меня в приличную парикмахерскую при каком-то спортивном клубе. Там некий мужчина в серьгах и брюках малинового цвета,увидев рваную радугу моих волос, выразил своё отвращение восклицанием и заключил, чтоединственный выход в данной ситуации — постричь и обесцветить. Спустя два часа я увидела в зеркале скандинавского гермафродита со слишком длинной шеей и мышиными ушами. От средства по обесцвечиванию горела вся кожа моей головы. «Очень элегантно», — одобрил Брэндон Лиман и сразу же отправился в паломничество на бульвар. Его манера покупать вещи несколько ошеломляла: мы входили в магазин, он заставлял меня мерить разные комплекты одежды, и под конец я выбирала что-то одно. Лиман платил крупными купюрами, бережно брал сдачу, и мы отправлялись в другое заведение, где приобретали такую же одежду, чтоя мерила в предыдущем магазине, однако не купила. Я спросила Брэндона, не было бы более разумным купить всё необходимое в одном месте, но он мне не ответил.

Моё новое приданое состояло из нескольких спортивных костюмов, без каких-либо вызывающих и кричащих деталей, простого чёрного платья, повседневных босоножек и ещё одних под цвет золота на каблуках, кое-какой косметики и двух больших сумок с логотипом её дизайнера на самом видном месте. Всё это в своей совокупности, согласно моим подсчётам, стоило столько же, сколько «фольксваген» моей бабушки. Лиман записал меня в свой спортзал, тот самый, где я привела в порядок свои волосы, и посоветовал ходить туда как можно чаще, поскольку днём свободного времени у меня было вдоволь. Он расплатился наличными, пачкой долларов, перетянутой резинкой, что никому не показалось странным; в этом городе, по всей видимости, купюры текли рекой из рук в руки. Я для себя поняла, что Лиман всегда платил стодолларовыми купюрами, хотя цена порой составляла лишь десятую часть номинала, и никак не находила объяснения такой эксцентричности.

Так, около десяти часов вечера, мне предстояло передать нечто необходимое неким людям. Меня оставили в гостинице «Манделей Бэй». Следуя полученным от Лимана указаниям, я направилась к бассейну, где ко мне подошла некая парочка, опознав меня же по марке сумки, видимо, это и был пароль, что им сказал Лиман. Женщина в длинном пляжном платье и ожерелье из стеклянных бусин даже не посмотрела на меня, тогда как мужчина в серых брюках, белой футболке и без носков, напротив, протянул мне руку. Мы поболтали минутку буквально ни о чём, я незаметно передала им нужное, получив взамен туристическую брошюру с вложенными в неё двумя купюрами в сто долларов, и мы распрощались.

В вестибюле гостиницы я позвонила по их внутреннему телефону следующему клиенту и поднялась на десятый этаж, затем прошла прямо перед стоявшим у лифта охранником, который не обратил на меня никакого внимания, и постучалась в нужную дверь. Мужчина примерно лет пятидесяти, разутый и в банном халате, пригласил меня войти, получил сумочку, заплатил сколько нужно, и я спешно ушла оттуда. Уже в дверях я столкнулась с поистине тропическим видением, некой красивой мулаткой в кожаном корсете, очень короткой юбке и туфлях на шпильке. Я догадалась, что она и есть «эскорт», как теперь называют шикарных проституток. Мы просто посмотрели друг на друга сверху вниз, не здороваясь.

В просторном холле гостиницы я глубоко вздохнула, довольная тем, что справилась со своим первым заданием, оказавшимся крайне лёгким. Лиман уже ждал меня в машине с сидящим за рулём Китайцем, чтобы отвезти меня и в другие гостиницы. Так, ещё до полуночи я добыла для своего нового шефа более четырёх тысяч долларов.

На первый взгляд Брэндон Лиман отличался от других наркоманов, с которыми япознакомилась за эти месяцы,— эти люди были уничтожены наркотиками, у него же был вполне приличный вид: хотя Лиман и казался слабаком, однако, пожив вместе с ним, я поняла, насколько на самом деле этот человек был болен.