— Мы не ведем переговоры, Шерлок.

— И что от меня потребуется?

— Сущий пустяк. Ты ждешь несколько дней, потом говоришь клиентке, что не отходил от конгрессмена ни на шаг, но он доставал свою штучку из штанов, только когда хотел отлить.

— А как насчет тех разов, когда он ставил раком всю страну?

— По твоему тону не скажешь, что ты хочешь с ним подружиться.

— У меня как-то не складываются отношения с людьми... но я готов попробовать.

— Рад это слышать. Откровенно говоря, я уже начал волноваться. В фильмах частные детективы такие неподкупные, они предпочитают, чтобы им вышибли зубы, но клиента не предают.

— Я в кино не хожу.

Указывая на пакет, в который Ной уже засунул деньги, пацифист спросил:

— Разве ты не понимаешь, что это?

— Отступные.

— Я про пакет. Это пакет для блевотины. Раздают в самолетах. — Его улыбка поблекла. — Как... ты никогда такой не видел?

— Я не путешествую.

— У конгрессмена отменное чувство юмора.

— Он истерик. — Ной свернул пакет и засунул его в карман.

— Он говорит, что деньги для него не более чем блевотина.

— Философ, однако.

— Знаешь, то, что у него есть, лучше денег.

— Ты, конечно, не про остроту ума.

— Я про власть. Если у тебя достаточно власти, ты можешь поставить на колени любого богача.

— И кто сказал это первым? Томас Джефферсон? Эйб Линкольн?

Пацифист покачал головой и ткнул пальцем в грудь Ноя.

— Ты кипишь от злости, не так ли?

— Абсолютно. Она так и распирает меня.

— Тебе надо бы присоединиться к «Кругу друзей».

— Звучит как квакеры.

— Это организация, которую основал конгрессмен. Так он сделал себе имя, до того, как пришел в политику... Помогал трудным подросткам, направлял их на путь истинный.

— Мне тридцать три, — внес ясность Ной.

— «Круг» теперь охватывает все возрастные группы. И действительно приносит пользу. Ты узнаешь, что в жизни есть, возможно, миллион вопросов, но ответ только один...

— Который ты носишь на груди, — догадался Ной, указав на надпись на футболке: «ЛЮБОВЬ — ВОТ ОТВЕТ».

— Люби себя, люби своих братьев и сестер, люби природу.

— Такие заповеди всегда начинаются с «люби себя».

— Иначе и не должно быть. Ты не можешь любить других, пока не полюбишь себя. Мне было шестнадцать, когда я присоединился к «Кругу», семь лет тому назад. Настоящий плохиш. Продавал наркотики, употреблял наркотики, мог за просто так избить человека, связался с бандой. Но теперь исправился.

— Теперь ты в банде с большим будущим.

Пасть змеи на внушительном кулаке широко раскрылась. Его обладатель рассмеялся.

— Ты мне нравишься, Фаррел.

— Я всем нравлюсь.

— Ты можешь не одобрять методы конгрессмена, но у него есть идеи, которые всех нас сблизят.

— Цель оправдывает средства, так?

— Видишь, в тебе опять говорит злость.

Ной допил пиво.

— Такие парни, как ты и конгрессмен, предпочитали прятаться за спиной Христа. Теперь это психология и самооценка.

— Программы, отталкивающиеся от Христа, получают слишком мало средств налогоплательщиков, чтобы даже изображать благочестие. — Громила выскользнул из-за стола, выпрямился во весь рост. — Ты же не собираешься взять деньги и не выполнить обещанного, так? Ты действительно задуришь голову его жене?

Ной пожал плечами:

— Она все равно мне не глянулась.

— Худосочная сука, не так ли?

— Сухая, как галета.

— Но для мужа она — пропуск в высшее общество.