– Я хотел уехать, – холодно отозвался Джайлз, окинув ее удивленным взглядом, – но передняя лошадь в моей упряжке потеряла подкову, и пришлось вести ее в ближайшую конюшню. Послушай, Сесилия, что происходит? У тебя такое лицо, будто ты увидела привидение.

Сесилия в отчаянии оглядела улицу, мысленно считая кареты. Экипаж Джайлза стоял третьим в очереди на отъезд.

– Мне необходимо срочно уехать, – пролепетала она.

– Срочно? – Он слегка встревожился. – Тебе нездоровится?

– Ох, Джайлз! Я знаю, ты на меня сердит, но пожалуйста, отвези меня в Уэппинг, прямо сейчас!

– В Уэппинг? – тихо переспросил он. – Зачем тебе понадобилось в Уэппинг, дорогая?

Лакей взмахнул рукой, отправляя следующий экипаж, и к крыльцу подкатила карета Джайлза. Сесилия порывисто схватила его за руку.

– Пойдем! По дороге я все тебе расскажу.

* * *

Хотя Дэвид прибыл на вокзал Уэппинга на пятнадцать минут раньше назначенного часа, де Рохан уже ждал его у входа. Лицо его было, как всегда, мрачно и непроницаемо. Увидев Делакорта, инспектор щелкнул пальцами, и к ним подлетел энергичный молодой констебль по фамилии Оттс.

По военному быстро констебль проверил оружие Дэвида – два пистолета и нож, после чего вымазал ему лицо сапожной ваксой. Вскоре подошел второй офицер и сообщил де Рохану, что полицейские лодки готовы к спуску на воду.

Де Рохан изложил Дэвиду план действий, и они пошли к реке. Набережную окутывал густой туман. Дэвид опасался, как бы не оступиться и не слететь в Темзу, но де Рохан уверенно шагал в темноте, словно имел кошачье зрение. Через несколько минут они добрались до места, и констебль растворился в ночи.

Дэвид, де Рохан и Люцифер спрятались за грудой пустых бочек, перегородивших улицу. Отсюда можно было, оставаясь незамеченными, наблюдать за узким переулком, ведущим к берегу от трактира «Проспект Уитби». Из пивной, шатаясь, выходили последние посетители, направляясь к главной улице.

По воскресеньям трактир закрывался рано. Ровно в полночь появился мистер Пратт, подмел крыльцо и закрыл дверь на засов. На верхних этажах одна за другой гасли свечи. Мерцающий свет фонарей сиял сквозь мглу неясными желтыми пятнами.

В глубине души Дэвид надеялся, что его согреют воспоминания о вальсе с Сесилией, но к половине первого ночи речная сырость пробралась таки под теплое шерстяное пальто. Все тело его окоченело. Дэвид не уставал восхищаться стойкостью де Рохана и его преданностью делу.

Чтобы немного размяться, он слегка переместился влево и привстал. В то же мгновение на плечо ему легла твердая рука.

– Не двигайтесь, черт возьми! – прошипел полицейский.

Мастиф недовольно зарычал – видимо, его тоже разозлила неопытность Дэвида.

– Все на свете отдал бы за хорошую сигару, – тихо, сказал Дэвид.

Де Рохан осторожно выглянул из за бочки.

– И напрасно, – прошептал он. – Курение старит кожу.

Дэвид, вздохнув, потер ноющее от холода колено.

– Это я уже слышал от своего камердинера.

– Впрочем, – добавил инспектор, – если вы намерены выскочить в переулок и встретить там свою смерть, то вам уже незачем беспокоиться о своем здоровье.

– Вот уж не знал, что вы так за меня волнуетесь, – холодно бросил Дэвид.

В этот момент в окне третьего этажа погасла свеча.

– Последняя, – тихо отметил полицейский.

Вдруг, как по команде, на улице появился наемный экипаж. Звон упряжи и стук тяжелых копыт гулко раздавались в сыром воздухе. Карета остановилась перед трактиром. Стройная фигура в длинном черном плаще исчезла в темноте.

– Эдмунд Роуленд? – спросил де Рохан одними губами.