|
«Но Хамил был совсем не таков!» – подумал Камал, глядя в чашку с кофе. – Теперь… когда вы поиграли с графом как кошка с мышью, – медленно выговорил он, – хотите, чтобы я приказал его убить? Именно об этом одолжении просили? Джованна подалась вперед, не в силах скрыть охватившее ее возбуждение. – Хочу, чтобы они страдали так же, как терзалась я. Хочу, чтобы их привезли сюда и дали мне право свершить правосудие! Потаскуху, пожалуй, лучше всего продать на невольничьем рынке – пусть проведет остаток дней, прислуживая хозяину и терпя побои и оскорбления! Графа же… графа я отправлю на рудники. – Вижу, жажда мести отравила ваш разум, – холодно бросил Камал, с отвращением расслышав, каким ядом пропитано каждое слово. – Когда граф Клер обнаружит, что именно мы уничтожили суда, неужели, по вашему, станет сидеть сложа руки? Да понимаете ли вы, что может сделать с нами военный флот Англии?! На ресницах Джованны мгновенно и весьма своевременно повисли слезы. – Я… – пробормотала она, – уверяю, сын мой, ни одного свидетели не осталось в живых. Граф не сумеет доказать вину берберских пиратов. Я была очень осторожна! И намеренно позволила графу узнать, что большая часть корабельного груза появилась в Неаполе. Скоро, Алессандро, подлый негодяй появится при неаполитанском дворе, чтобы узнать правду. И тогда он от меня не уйдет! Камал пристально уставился на женщину. Неужели это его мать? – Хотите, чтобы я послал в Неаполь людей с приказом захватить графа? Но это так же легко можно сделать в Генуе. – Нет, Алессандро. Я сама отправлюсь в Неаполь, под чужим именем, конечно. И когда он появится, предстану перед ним и открыто обвиню в преступлениях. Он будет далеко от своей генуэзской крепости, друзей и слуг. И я захвачу его и привезу в Оран, чтобы ты вершил над ним суд. – Вы давно все продумали, не так ли? – О да, – призналась она, снова опуская глаза. – Очень давно. У женщины, даже если она мать бея, мало занятий в гареме. Кроме того, при дворе много французских эмигрантов, тайных сторонников Наполеона. Я использую одного из них, бесчестного молодого аристократа. Не тревожься, сын мой. Он – игрушка в моих руках и сделает все, что велю я. Исчезновение графа припишут французам, и твое имя останется незапятнанным. – А дети графа? Джованна понимала, что сын не захочет мстить детям Энтони, которых считал невиновными в деяниях отца. Он так отвратительно мягок, совсем не то, что его безжалостный родитель, а она… она куда более жестока и коварна, чем считал старый дурак Хар эль Дин! – После исчезновения графа его место займет сын, – мягко, с сочувственными нотками в голосе, откликнулась Джованна. – Дочь, вне всякого сомнения, выйдет замуж за англичанина. Они уже взрослые и смогут пережить горе. – Как то я спросил, не хотите ли вы вернуться в Геную, и вы отказались. Именно потому, что в Италии у вас недостаточно сил бороться против графа Клера? – Да, сын мой. Камал в глубоком раздумье сложил руки на груди. – Не будь вы моей матерью, – наконец сказал он, – вас ждала бы позорная смерть. Вы обесчестили меня, выставили предателем. Я пришлю Хасана за печатью. И завтра уведомлю вас о своем решении. Но как только все это кончится, вы больше никогда не будете жить в этом дворце. Джованна затаила дыхание, не в силах поверить своим ушам. Она умоляюще взглянула на Камала, стискивая дрожащие руки, но тот быстро поднялся. |
