Затем он пошел первым, легко ступая по сугробам. Севрен покорно побрел следом. Какое-то время орк шагал, прокладывая путь для Севрена и коня, а потом указал на нависавший над дорогой скальный козырек. Он расчистил место в снегу, снял Дар с коня, сел и положил ее себе на колени. Севрен смотрел на орка, чувствуя себя лишним. Орк принюхался к дыханию Дар, затем поднял подол ее платья, чтобы осмотреть грудь. Стало видно темное пятно размером с кулак Севрена. В предрассветных сумерках оно напоминало дыру. Орк поднял голову.

— Наломай веток с дерева, — сказал он, указав на сухую сосну, — ей нужен огонь.

Севрен сделал, как сказал орк. Когда он вернулся, орк держал Дар на руках, повернув ее лицом к себе, и что-то жевал. На глазах у Севрена он вытащил кинжал и снова поднял подол платья Дар, чтобы обнажить рану. Севрен встревожился.

— Что ты делаешь?

Держа кинжал над бледной кожей Дар, орк поднял голову и посмотрел на Севрена.

— Я готовлю снадобье, — пробормотал он с полным ртом.

Затем он несколько раз провел лезвием кинжала поперек раны. Получились надрезы в форме звезды. Как только появилась кровь, орк наклонился и сплюнул на рану.

— Ты можешь спасти ее?

— Это слабое снадобье, — ответил орк — все еще с набитым ртом, — оно даст ей время, ничего больше.

Орк продолжал сплевывать, пока кровавая звезда не покрылась его слюной полностью. Потом он вынул изо рта комок пережеванных целебных трав, уложил их на рану, опустил платье Дар и завернул ее в плащ. Он протянул Севрену огниво и трут.

— Сможешь развести костер? Ее нужно согреть.

— Хай, — проговорил Севрен, пустив в ход едва ли не весь свой скудный запас оркских слов.

Разводя костер, он не мог не обратить внимания на то, с какой нежностью орк держит Дар на руках. Севрену стало не по себе, и он поймал себя на том, что ревнует. Наконец он не выдержал и спросил:

— Ты — тот самый орк, который приютил Дар в войсковом лагере?

— Хай. Я — Ковок-ма.

— Ты любишь ее?

— Я не знаю этого слова.

Севрен прижал руку к сердцу.

— Большое чувство. Вот здесь.

— Хай, Даргу-ят наполняет мое сердце, — ковок-ма понюхал воздух, — и твое тоже.

Севрен догадался, что орк почувствовал исходящий от него запах любви — атур. Зная, что его чувства теперь известны Ковоку, он задал вопрос, которым выдал себя еще больше:

— А сердце Даргу-ят… Ты наполняешь ее сердце?

— Это все равно.

— Потому что она умрет?

— Даже если она выживет, мы ни за что не стали бы благословленными.

— Это означает «супругами»?

— Наверное, да.

Севрен смотрел на Ковока, казавшегося ему таким чужеродным. Он изумлялся тому, как подобное существо могло помыслить о том, чтобы жениться на Дар. Но сомневаться не приходилось: орк собирался это сделать.

«А у Дар тоже были такие помыслы? — стал гадать Севрен и понял, что он никогда этого не узнает, — это единственное, что у нас с ним есть общего, — мы оба любим женщину, которая скоро умрет».

Однако Севрен проникся сочувствием к Ковоку, и из-за этого орк перестал казаться ему таким уж чужим и странным.

— Теперь она — Великая Мать, — сказал Севрен, — так что мои чувства, как и твои, мало что значат.

— Я понимаю твою печаль, — сказал Ковок-ма и на миг задержал взгляд на Севрене, — я думаю, что ты не такой, как большинство вашавоки. Давай вместе позаботимся о Даргу-ят, пока она жива.