Брат промолчал. Только встряхнул на ладони пару игральных костей. Потом еще и еще.

— Прекрати, — не сдержалась я.

— Сходи к ней.

Я подняла глаза: мама сидела на резном деревянном ложе и неотрывно смотрела на море. Теплый бриз развевал тонкий шелк платья.

— Разозлится.

— На тебя — нет. Ты ее маленькая луна.

Александра Гелиоса назвали в честь солнца, а мне досталось имя ночного светила. И хотя мама часто повторяла, что ее маленькая луна всегда все делает правильно, я почему-то медлила.

— Она не должна быть сейчас в одиночестве. Ей страшно, Селена.

Я взошла по ступенькам. Мама не обернулась. Ее тяжелые косы, увитые жемчугом, венчала корона с изображением грифа, который жадно тянулся к морю, словно желал улететь. Я присела рядом на ложе и стала смотреть в ту же сторону. На бескрайних голубых просторах пестрели сотни надутых парусов. Все корабли направлялись в гавань Безопасного Возвращения. Никакого сражения. Никаких попыток сопротивляться. Год назад наши суда потерпели полное поражение при Акции, и теперь они просто сдались.

— Мальчишка, — промолвила мать, не взглянув на меня. — Решил отобрать у Антония половину Рима, глупец. Юлий был величайшим из мужей, но даже его нашли мертвым в Сенате.

— Я думала, наш отец — величайший из римских мужей.

Она обернулась. Ее светло-карие очи сияли почти как золото.

— Юлий ценил свою власть превыше всего. А твой отец любит лишь вино и гонки на колесницах.

— И тебя.

Уголки ее губ изогнулись книзу.

— Да.

Мама уже снова смотрела на волны. В первый раз вода решила судьбу нашей династии, когда погиб Александр Македонский. Империя начала распадаться, и его сводный брат Птолемей отплыл в Египет и облек себя царской властью. И вот теперь то же самое море сменило милость на гнев.

— Я велела сказать Октавиану, что готова к переговорам. Даже послала ему свой скипетр, но не дождалась ответа. Значит, Фивы не будут восстановлены. — Мама всегда мечтала возродить этот город, за шестнадцать лет до ее рождения разрушенный рукой Птолемея Девятого в наказание за бунт горожан. — Сегодня мой последний день на египетском троне.

Меня испугал ее обреченный голос.

— На что же нам остается надеяться?

— Говорят, Октавиана растила сестра Юлия. Может быть, он еще пожелает, чтобы сын Юлия взошел на престол.

— Как по-твоему, где сейчас Цезарион?

Я знала, что в это мгновение перед ее мысленным взором возникли его широкие плечи и чарующая улыбка.

— В городе Веронике, с наставником, ожидает ближайшего корабля на Индию, — с надеждой проговорила она.

После битвы при Акции старшему брату пришлось бежать, а просватанной за Александра царевне Иотапе — вернуться в Мидию. Нас разметало ветром, словно листья. Увидев мой взгляд, мама сняла с шеи ожерелье из розовых жемчужин.

— Оно защищает от всякого зла, Селена. Теперь пусть оберегает тебя.

Я почувствовала, как на грудь опустилась холодная золотая подвеска с маленькими ониксами.

Тут мама резко выпрямилась.

— Что там?

Я затаила дыхание. Сквозь грохот прибоя до нас доносились удары в дверь.

— Это он?! — воскликнула мама, и я проследовала за краем ее лазурной туники вниз по лестнице.

Александр с посеревшим лицом застыл у двери.

— Нет, это наш отец, — вымолвил он и почему-то вытянул руки, будто не желал подпускать нас ближе. — Он пытался покончить с собой.