|
Ребенку, который ее рисовал, лет десять было, а то и меньше. Факт наличия основных местных достопримечательностей показан, но дальше этого дело не идет. По пачке «Беломора» и то легче ориентироваться. – Стоп, – говорю, – а другой карты у вас нет? Более приближеннюй к рельефу местности? Типа двухверстки. – Эта карта, – поп говорит, – самая лучшая во всем замке. Да, думаю, топография у них тут явно не на высоте. – Ладно. Но тогда мне к этой карте еще и проводника нужно. Переводчика. Чтобы он всю эту живопись к местности привязывал. А то ведь у вас, наверно, не один холмик с тремя кустиками. Их бин хир ляйдэр нихт бэкант[7 - Я, к сожалению, сам плохо знаю этот район.]. Сказал и тут же язык прикусил. Только вот поздно уже было. – Все, что надо, я могу показать лучше любого в Замке! – заявила Кара. Я на Иллирия кошусь – дочь хозяина как-никак, а он кивает. – Да, – говорит, – лучше Кары окрестности замка мало кто знает. Посмотрел я на нее тоскливо, вздохнул. А что тут сделаешь? Назвался шампиньоном… – Ладно, – говорю, – не-рядовая Карален. Слушай приказ. Выяснить у священника координаты, переодеться в полевую форму и через пять минут быть у машины? Ясно? – Нет, – отвечает. – Мне не ясно, что такое «ко-ордаты», «полевая форма» и сколько это – «пять минут»? – Отвечаю по порядку: координаты – расположение нужных нам мест на карте, полевая форма – одежда, которую не жалко изорвать в бою, а пять минут – как можно быстрее. Ферштейн? – Теперь да, – отвечает. – А что такое верштайн? – А вот немецким, – говорю, – мы как-нибудь в другой раз займемся, – и чуть ли не бегом за дверь. Добежал до «Доджа», сел, дух наконец перевел. Ну, думаю, ох и влип же ты, Малахов, с этой рыжей штучкой. Познакомился, называется, с аристократкой. Навязалась в напарники, то есть, тьфу, в напарницы. Тоже мне – стрелок-радистка. Ладно. Вылез, походил вокруг, протекторы попинал. Только обернулся, а рыжая уже тут как тут. Вырядилась в свою вчерашнюю кожанку и сетку проволочную натянуть не забыла. Смотрю я на нее и сатанею потихоньку. – Это, – спрашиваю, – форма полевая? Рыжая носик гордо вздернула, и от этого еще смешнее стала выглядеть. – Это, – отвечает, – моя боевая форма. – Что боевая, это я вижу. Дыр, как будто с трех убитых уже сдирали. В общем так, – говорю, – феодалочка, хочешь на себе блох разводить – дело твое, но металлолом этот сними и спрячь подальше и поглубже. А еще лучше – в керосин окуни, пусть хоть ржавчина отстанет. Кара снова вспыхнула, но промолчала. Стянула кольчужку, бросила в кузов и сама через борт махнула. Я сел, мотор завел. – Садись рядом на сиденье, – говорю, – чего трястись-то. – А мне, – отвечает – отсюда лучше видно. – Ну, как хочешь. Хоть уцепись за что-то. – Я, – заявляет рыжая, – с трех лет в седле. – Так то в седле, – говорю. – А ты в кузове. Стоит. |
