– Обычно такие дела не отнимают у меня много времени, – пояснила она, бросив недовольный взгляд на эту кипу. – Но сейчас конец семестра, и бюрократическая бессмыслица, с которой следовало бы покончить еще несколько месяцев тому назад, требует немедленного решения.

– Вы не можете поручить это кому‑либо другому?

– Наука и администрация говорят на двух различных языках, мисс Нельсон. Если я поручу это другим, мне придется взять на себя роль переводчика. Честно говоря, мне гораздо легче сделать все самостоятельно.

Вики узнала знакомую интонацию; она сама довольно часто к ней прибегала.

– Наверное, вы предпочли бы, скажем, работать с пробирками, ну или, в общем, с чем‑то более материальным, нежели бумаги?

– Вовсе нет. – Доктор Брайт улыбнулась, и невозможно было усомниться в искренности ее слов. – Мне доставляет истинное удовольствие руководить людьми, видеть, как каждый винтик в очень сложном механизме продолжает успешно работать на предназначенном ему месте. – Возможно, точнее было бы сказать, «на месте, предназначенном мною», но доктор Брайт никому не позволяла проникать столь глубоко в суть своего характера. – Теперь, когда мы установили, что я получаю удовольствие от своей работы, есть ли необходимость в продолжении дальнейшего исследования этой темы, мисс Нельсон? Миссис Шоу сказала мне, что вы хотите расспросить меня об анализах, которые я проводила для выяснения состояния здоровья вашей матери.

– Да. – Ранний утренний звонок к доктору Фридман подтвердил предположение, что лечащий врач ее матери знала о проведении этих анализов, так что они, возможно, не имели ничего общего с... конечным результатом. Но они были отправной точкой, с которой можно было начать. Вики извлекла лист бумаги и авторучку из глубин висящей у нее на плече сумки. – Полагаю, что они касались состояния ее сердца?

– Это так. Хотя я уже довольно длительное время не занимаюсь медицинской практикой, я имею диплом доктора медицины, а ваша матушка, по понятной причине расстроенная, хотела услышать мнение еще одного специалиста.

– И что вы ей сообщили?

– Что без оперативного вмешательства ей, возможно, осталось жить не более полугода.

Почти в точности те же слова, что сказала Вики лечащий врач ее матери.

– Так почему же она не решилась пойти на операцию?

– Это не столь просто, – ответила доктор Брайт и, откинувшись на спинку кресла, переплела перед собой пальцы. – Всегда существуют списки ожидающих сложной операции, особенно трансплантации, а именно это требовалось вашей матери, и с учетом сокращений бюджетного финансирования...

Карандаш в руке у Вики дернулся, царапая бумагу, а голос прозвучал сквозь стиснутые зубы.

– То же самое сказала доктор Фридман. «Ваша мать, возможно, умерла из‑за проклятых сокращений этого окаянного бюджетного финансирования». Я бы хотела взглянуть на результаты.

– Анализов? Но у меня их нет. Я отдала копии вашей матери, а она, я полагаю, передала их своему врачу и сочла, полагаю, что хранить их у себя нет смысла. – Доктор Брайт нахмурилась. – Я сделала для нее все, что могла. У вас есть основания сомневаться в поставленном мною диагнозе, мисс Нельсон?

– Нет. Разумеется нет. «Кроме того, вы были рядом с ней, а меня здесь не было. Теперь это уже не имеет значения». Кто‑нибудь еще знал о результатах анализов?

– Почему вы об этом спрашиваете?

Вопросу этому Вики не удивилась, понимая, что возник он, в первую очередь, в ответ на ее собственный агрессивный тон. Она бы и сама задала его, если бы кто‑нибудь поставил такой вопрос перед ней с подобным вызовом. «Блестящая техника расследования, Нельсон.