|
– Если я правильно понял, Бонд остался жив только чудом? – Да, это на самом деле так. Он выжил благодаря одному французу, который находился рядом. Тот его немедленно уложил и стал делать искусственное дыхание до прихода врача. Вторым чудом было то, что этот доктор в свое время практиковал в Южной Америке и хорошо знал действие яда кураре. Один шанс из миллиона, что все это совпало... Кстати, а что стало с русской? – Она умерла, – ответил М. своим самым сладчайшим голосом. – Ну ладно, сэр Джеймс, я бесконечно вам благодарен. И не волнуйтесь. Я не буду перегружать вашего пациента. До свидания. Сказав это, он повесил трубку и принялся за лежащие на столе бумаги. Скоро перед ним осталась лишь бежевая папка с красной звездочкой «совершенно секретно». На обложке стояли крупные буквы «КАРИБЫ», а чуть пониже было подписано «Стренжвейз и Трублад». На интерфоне зажглась лампочка. – Пришел 007, шеф, – прозвучал голос мисс Манипенни. – Пусть войдет. И вызовите ко мне, пожалуйста, минут через пять главного эксперта по оружию. М. выпрямился и раскурил трубку. Он не отводил внимательного, безжалостного взгляда от двери. Джеймс Бонд вошел и сел. – Добрый день, 007, – сказал М. сухо. – Здравствуйте, шеф, – ответил Бонд. Молчание. М. яростно тянул трубку. Бонд казался совершенно спокойным. Но как долго он ждал и боялся этого момента! В течение долгих месяцев, пока его перевозили из больницы в больницу, в течение нескончаемых недель выздоровления, пока он вновь и вновь тренировал ослабшее тело, он думал только о том мгновении, когда снова сядет напротив М.. Это будет означать, что он опять стал человеком. Холодные серые глаза М. разглядывали его без тени снисхождения. Зачем он вызвал его? Чтобы устроить выволочку по поводу ошибки, едва не ставшей роковой? Или, хуже того, собирается перевести Бонда на работу в контору, забыв обо всех его прошлых заслугах? «Но может быть... может быть, – говорил себе Бонд, – шеф приготовил для него какое нибудь стоящее задание, которое поможет ему снова проявить себя асом секретной службы?» М. откинулся на спинку кресла и наконец заговорил: – Как вы себя чувствуете? Рады встрече? – Очень рад, шеф. И чувствую себя отлично. – Что вы думаете по поводу последнего дела? Мне не хотелось бы показаться надоедливым, но, как вам известно, я предпринял некоторое расследование. Впрочем, начальник главного штаба уже получил ваши свидетельские показания. Хотите что нибудь добавить? Интонации М. Бонду не понравились. Сухой, деловой тон, не предвещающий ничего хорошего. Однако, он прямо ответил: – Мне нечего сказать, шеф. Во всем случившемся виноват только я. М. медленно наклонился вперед и обеими руками оперся на стол. Взгляд его был жестким. – Это совпадает с моим мнением, – проговорил он пугающе мягким голосом. – Если я правильно помню, ваш пистолет дал осечку. Это была «Беретта» с глушителем, так? Агент с индексом 00 не имеет права на подобную оплошность. Если, конечно, он не собирается менять профессию... Бонд окаменел. Для агента право носить 00 является высшей честью и означает риск и опасность, то есть те вещи, которые Бонд по настоящему любил. Вопрос М. прозвучал, как пощечина. Но Бонд сдержался. – Это не входит в мои планы, шеф, – коротко ответил он. – В таком случае, – продолжал М., – вам необходимо полностью сменить оружие. Впрочем, это не только мое мнение. Так же решила и комиссия по расследованию. На этот раз Бонд возразил: – Я привык к своему пистолету. |
