|
- Мы знаем, что с ней будет. - Его голос звучал отстраненно, нарочито язвительно. - Вот только когда... Думаю, чем скорее, тем лучше. После этого молчание не нарушалось до тех пор, пока машины не устремились в южном направлении. С каждой минутой они приближались к Пейлу. Проезжая мимо погасшего светофора, обросшего сосульками, Эндрю вспомнил, как ровно год назад застрял на этом перекрестке в фургоне Би-би-си: они тогда опаздывали в больницу, где им предстояло отснять ролик, и светофор долго держал их на Одном месте. Обращаясь скорее к самому себе, он пробормотал: - Интересно, что творится в "Варфоломее" <Больница Св. Варфоломея - старейшая больница в Великобритании, основанная в 1132 г, при церкви св. Варфоломея Великого.>? - Насколько я знаю, ничего, - откликнулся Чисхолм. - Они тоже эвакуировались в Пейл? - Это было невозможно. Большинство врачей и медсестер остались в больнице. - Может быть... - Заехать туда? Пришлось бы отклониться от маршрута. - Размышлял он недолго. - Хорошо, раз вам этого хочется. Из нескольких окон больницы свисали флаги Красного Креста; сами окна напоминали издали пустые глазницы; в некоторых не осталось стекол. Однако при приближении патруля показались кое-какие признаки жизни: человеческие лица, поднятая в приветствии рука. Сквозь шум моторов до них доносились пронзительные крики, хотя слов было не разобрать. На месте входной двери зиял провал. На снегу валялись скорченные фигуры; некоторые из них определенно выпали - или были выброшены - из окон. - Любопытно, скольким из них удалось вырваться на волю, - произнес Чисхолм. Его лицо побелело от ярости. - Проклятые болваны! Так и должно было произойти. И что хорошего? Машины замерли. В наступившей тишине в уши прибывших ворвались крики - здесь были и глумливые приветствия, и мольбы о помощи. Общий гвалт перекрыл душераздирающий визг, в котором звучала агония. Он донесся не из здания больницы, а откуда-то с улицы. Чисхолм обернулся к водителю: - Давай туда! Кажется, это где-то слева. Только осторожно. Стоило машине завернуть за угол, как все стало ясно: посередине улицы барахтались в снегу четыре фигуры. Завидя патруль, трое бросили свою жертву и неуклюже заковыляли прочь. Женщина осталась лежать, судорожно одергивая задранный до пояса халат медсестры. - Срежь их! - приказал Чисхолм. Вдоль улицы засвистели пули, и один из насильников повалился в снег. Остальным удалось уйти целыми и невредимыми. Чисхолм выскочил наружу и, подбежав к медсестре, помог ей подняться на ноги. Через минуту они стояли перед машиной. Капитан поддерживал девушку, не давая ей упасть. Рядом с ним она казалась настоящей пигалицей: в ней было не больше пяти футов росту. Над нежным личиком вздымалась шапка когда-то роскошных, но теперь перепутавшихся огненно-рыжих волос. Девушку подсадили в машину и потеснились, чтобы она расположилась удобнее. Она то и дело тихонько всхлипывала и, не произнося ни слова, разглядывала свои руки, крепко сцепленные на коленях. Ее разодранный подол был перепачкан грязным снегом. На левой ноге остался меховой сапожок, правая оказалась босой. - Сейчас все будет хорошо, - приговаривал Чисхолм. - Вас уложат, напоят теплым... Машины неслись по вымершим улицам к вырастающему над крышами куполу собора Святого Павла. Наконец показалась изгородь из колючей проволоки, которой был обнесен Пейл. Машины затормозили перед воротами, охраняемыми часовым. |
