|
Отрадно, что ты, наконец, помирился со своей совестью. Удачи тебе, — и Хостеттер протянул Лену руку. — Спасибо, — Лен, улыбнувшись, пожал ее. “Я предаю его, — думал он. — Предаю, как однажды предал отца. Боже, как мне не хочется этого, но другого пути нет”. На протяжении вечера Хостеттер больше не заговаривал с ним, и Лен был рад этому. Дом на окраине Фол Крика, в который переехали молодожены, был старым и маленьким, но чисто вымытым, наполненным различной утварью, которая досталась Джоан от матери. Лену дали двухнедельный отпуск, и, они с Джоан приготовили все необходимое для побега. Теперь оставалось только ждать, пока откроется перевал. — Все станет ясно с приходом нью?ишмалайтцев, — говорила Джоан, — они всегда являются, как только дорога становится свободной. — Они обязательно придут, — отвечал Лен, уверенность в скором освобождении не покидала его. Пришли ишмалайтцы, те же, что и осенью, или уже другие, Лен не мог их отличить, разве что эти были более ободранными, измученными и отощавшими. Они просили пороха и патронов. Шермэн присовокупил к этому большой кусок мяса для детей, которые схватили его с жадностью. Джоан пристально наблюдала за ними, а вечером сказала Лену: — Молись, чтобы ночь выдалась темной. — Посмотри на небо, скоро пойдет дождь, а если температура упадет, то снег… — Все, что угодно, лишь бы было темно. В дорогу взяли еду и одеяла. Лен поспешно набросал несколько слов Хостеттеру: “Клянусь, я никому не скажу ни слова о Барторстауне. Мне жаль, что так вышло, но иначе я не могу”. Записку он оставил на столе в гостиной. Чтобы никто не беспокоил их, свет выключили рано. Решительность Джоан улетучилась. Она дрожала, сидя на краешке кровати. — Не волнуйся, — уговаривал ее Лен. — Никто не увидит нас. Он был уверен в этом и не боялся, словно кто?то свыше шепнул ему, что ничто не причинит им вреда по пути в Пайперс Ран. — Пойдем сейчас, Лен! — Подожди, мы должны быть уверены. Чернильно темная ночь. Нервы Лена натянуты, как струны, сердце бешено колотится. “Пора, — подумал он. — Я возьму Джоан за руку, и мы пойдем”. Дорога к перевалу была скользкой и безлюдной. Дождь усилился и перешел в мокрый снег. “Господь опустил на землю свое покрывало, чтобы спрятать нас. Скорее, скорее к перевалу, через мокрый снег, утопая в грязи”, — лихорадочно думал Лен. — Лен, мне нужно отдохнуть. — Нет, не сейчас, дай руку. Только достигнув перевала, где небольшими горками лежит грязный снег, мы можем передохнуть. Но только одну минутку. — Лен, кажется, начинается метель. К утру перевал вновь засыпет снегом. — Отлично. Они не смогут найти наши следы. — Да, но мы замерзнем. Послушай, может, вернемся? — Неужели ты потеряла веру? Ведь метель на руку нам. Пойдем! То вниз, то вверх, выбиваясь из сил, чуть быстрее, чем тащат фургон ленивые мулы, мимо места чьей?то стоянки, по каменистому склону. Лен и Джоан не оглядывались. Взоры их были обращены к Богу. А внизу, под скалой, в комнатке сторожа кто?то сидит сейчас. Нет, не Джонс, сегодня не его смена. Кто?то наблюдает за огоньками. Кто?то думает: “А, это сумасшедшие нью?ишмалайтцы бредут в свою пустыню”. Кто?то зевает, зажигая сигару, поджидая сменщика Джонса. Кто?то сидит, и пальцы его лежат на кнопке, готовые нажать ее. Не нажмут. Светает. Ишмалайтцы исчезли за снежной завесой, их не видно больше — Джоан, Джоан, проснись, смотри, мы вышли на перевал. Мы свободны. Часть 29 Весенняя метель. |
