— Боже мой, Катенька, — простонал он. — Оставь меня. У меня нет никаких сил.

Она была довольна, словно настала наконец минута её женского торжества.

   — Мой повелитель удовлетворён?

   — Ты превзошла не только себя, но и всех-всех женщин, — слабым голосом проговорил он. — Боюсь тебя, Катя, боюсь. Ты изымешь всю мою мужскую силу.

   — О, нет, мой повелитель, я стану скромней. Теперь, когда нашим ложем единолично владею я, то буду соблюдать меру. Я буду оберегать то, что теперь принадлежит безраздельной одной мне. Да и как может быть иначе.

   — Да, моя радость, — он с трудом выталкивал из себя слова. — Но я уже не тот, что был четырнадцать лет назад. Годы и тревоги сделали своё дело. Иной раз я чувствую себя стариком, — неожиданно признался он.

   — О, нет-нет, мой повелитель! Виною всему моя жадность. Иной раз я забываюсь. Всё-таки меж нас тридцать лет разницы.

Тут восстала его мужская гордость.

   — Причём тут годы! В любви нет возраста, в любви все равны.

«Нет не все, — подумала она, — наверно не все». Катя, не знавшая другого мужчины, втайне могла догадываться, что не все. Пока что просветить её было некому: она сама никого не подпускала к себе. Но иной раз инстинктивно заглядывалась на красавцев-кавалергардов и чувствовала нечто, чему не могла бы найти названия: интерес, любопытство? Что?

Наконец она получила право повелевать. Оно было покамест сокрытым от большинства, но уже всё шло к тому, что её истинное положение законной супруги императора откроется, и ей станут воздавать положенные почести.

Александр посвятил в тайну своего бракосочетания Лорис-Маликова. Тот не скрыл своей радости.

   — Поздравляю вас, Государь. Это важный шаг. Он сможет на многое повлиять в лучшую сторону.

Лорис понимал, что надобно дать новое движение реформам. Что застылость государственной жизни есть пагуба. Она побуждает террористов к действиям. Их можно нейтрализовать только решительным шагом в сторону конституции. Это слово — пугало для ортодоксов. Его можно заменить формулой: представительное правление, собор выборных людей Русской земли. Надо действовать и действовать решительно именно в этом направлении. И Екатерина Долгорукова станет ему помощницей, если убедить её, что покушения на императора можно предотвратить, произведя реформу власти.

   — Что ты имеешь в виду?

   — Государь, не могу скрыть от вас: я стараюсь внимательно следить за окружением его высочества наследника-цесаревича...

   — Любопытно! Весьма! Что же ты усмотрел?

   — Аничков дворец стал местом закрытых совещаний. Особы, окружающие наследника, видят в нём будущего императора.

   — Преждевременно! — Александр даже привстал в кресле.

   — Несомненно. Они настроены решительно против княгини Екатерины Михайловны...

О, это был тонкий ход! Лорис прекрасно знал, что Александр тотчас вздыбится. Так оно и случилось.

   — Какое их собачье дело! — рявкнул Александр. — Отчего все стараются вмешаться в мою личную жизнь. Я им устрою укорот! Кто там у него?

   — Прежде всего Победоносцев с Катковым, графы Воронцов и Дмитрий Толстой...

   — Конечно.