Сознание зацепилось за очевидное объяснение: Гэвину понравилась

статуэтка и он забрал ее, когда был у нее дома, желая, чтобы здесь была

частичка ее дома.

Но даже без особых раздумий Дэлайла знала, что это не так. Мама хранила

свою коллекцию в столовой… А Гэвин никогда там не был.

Это уже не было похоже на поведение чрезмерно опекающего родителя.

Это было чем-то более зловещим. Дэлайла и не заметила бы пропажу статуэтки, так к чему это? Но ей показалось возможным, что Дом принес ее сюда, чтобы

она увидела.

Словно он говорил: «Я могу добраться до тебя повсюду. Даже в этой

безопасной комнате».

«Даже посреди ночи, – вторил ее страх. – Когда ты думаешь, что ты одна».

«Нет», – молча возразила она. Может, Дом и смог ее забрать, но Гэвин

точно увидел бы ее где-нибудь, может, на пианино или на кухне, и понял бы, что

статуэтка принадлежит Белинде Блу. Он принес ее сюда, в свое убежище, чтобы

сохранить. Дом не мог так ей угрожать, Дэлайла уже не врала себе об этом, но

это пространство в здании принадлежало Гэвину.

Дэлайла шагнула ближе и застыла, почти добравшись до фавна, – ее отвлек

пузырек на картине. Игра света или ее сознания заставила подумать на миг, что

он передвинулся от стены в поле ее зрения. Моргнув, она посмотрела на фавна

на подоконнике и протянула к нему руку. Статуэтка была под ее рукой, и тут

пузырек снова двинулся, плюс ко всему что-то зашевелилось у плинтуса.

«Пузырек явно двигался», – подумалось Дэлайле, сердце сильно

заколотилось в груди, кровь по венам побежала быстрей, и у нее закружилась

голова.

Наклонившись, Дэлайла коснулась пузырька кончиком пальца, чтобы

развеять подозрения. На ощупь он оказался странным, больше похожим на

камень, а не на штукатурку или рисунок, и она с облегчением выдохнула, а

потом немного подтолкнула его, чтобы убедить себя в его безопасности.

Пузырь натянулся и лопнул с неприятным хлюпаньем. Дэлайла не успела

осознать увиденное, как ее рука уже была покрыта множеством маленьких

блестящих черных тараканов. Они бежали по ее руке, между пальцев и по

ладони, тысячи лапок издавали шорох, двигаясь по коже, волной накрывая ее

руки и плечи, звуча, словно рев, и спеша к ее волосам.

Дэлайла закричала, замахала руками и запустила пальцы в волосы, чтобы

убрать насекомых, но их было слишком много. И они были очень маленькими.

Она ощущала их лапки,  слышала их движения на своей коже. Дэлайла

почувствовала, как они холодным потоком спускаются по ее лбу и закрытым

глазам, и резко закрыла рот, но они начали давить, давить и давить на ее губы.

Они заползли под ее блузку. Ползали по ногам. Дэлайла вся была  покрыта

насекомыми, кожа пульсировала от их быстрых перемещений. Наконец, не в

силах выдержать это больше ни секунды – а они продолжали лезть из стены

бесконечным потоком; они хотели ее  сожрать?  – Дэлайла открыла рот и

испуганно закричала, подбежав к двери, толкнув ее плечом и вырываясь в

коридор.

Но… оказалась совсем не в коридоре. Она попала в комнату, которую еще

не видела. Стены здесь от пола до потолка были уставлены пыльными книгами, тут же стоял стол. Воздух был спертым, пахло старой и отсыревшей бумагой, –

настойчивым запахом разложения. Дэлайла едва могла что-то видеть из-за

насекомых на лице, но краем глаза она заметила силуэт, сгорбленный и темный, и закричала, направившись к дальнему концу комнаты, чтобы открыть другую

дверь, что привела ее в детскую. Так она открывала дверь за дверью, звала

Гэвина, тщетно пытаясь сбросить с себя тараканов.