Он фыркнул.

— Вряд ли получится. Она увязла в снегу по самую крышу.

— Ой, надо же... Ну, можно вызвать по телефону службу эвакуации. Вы, наверно, приписаны к одной из них?

— Конечно, — отозвался он. — Только я никогда не пользуюсь их услугами.

— Ну, разумеется, — насмешливо согласилась она.

— Моя машина в полном порядке, — с вызовом произнес мужчина, отвечая на скрытую в ее словах иронию.

— Понятно... Просто сугроб попался некстати.

Показалось или он действительно скрипнул зубами? Привык, что все ему подчиняются. Его автомобиль просто не посмел бы сломаться! Слишком хорошо выдрессирован.

В отличие от ее собственного. Увы, сейчас она не может себе позволить сделать хороший ремонт, так что приходится ездить на небольшие расстояния и только в случае крайней необходимости.

— Давайте им позвоним, — предложила она. — Идите за мной.

— Я вас не вижу, как мне идти за вами? — усмехнулся он.

О господи! Она протянула руку и наткнулась на твердое мужское бедро и... ой!

— Что вы себе позволяете, черт возьми? — завопил он, отскочив назад.

Джемайма не сдержалась и прыснула. Все происходящее грозило превратиться в фарс.

— Извините, я хотела взять вас за руку, чтобы отвести в дом, — неловко пробормотала она.

Она снова протянула руку и через несколько секунд недоверчивого молчания почувствовала прикосновение его пальцев. Пальцы были холодные, но не такие ледяные, как у нее. И к тому же гораздо мягче.

— Ты совсем замерзла, детка, — пробормотал он и сжал ее руку.

— Я это заметила, и я вам не детка. Пойдемте.

Не обращать внимания на тепло и силу его руки было затруднительно. Уже больше года она не общалась с мужчинами и успела забыть, каким крепким может быть мужское пожатие. И горячим. А иногда нежным...

— Держитесь ко мне поближе, — предупредила она, вывела его из коровника и плотно закрыла дверь. Иначе нанесет снега, пока она будет ходить за лампой, чтобы закончить дойку.

До дома было всего несколько шагов, но она умудрилась наткнуться на окружавшую сад живую изгородь из боярышника и чуть не упала, прежде чем нашла калитку. Потом втащила гостя на дорожку, отряхнула снег с сапог и толкнула дверь.

— Входите, быстро, разденетесь внутри, — крикнула она, заглушая лай собак в кухне.

Он переступил порог, скинул пальто и туфли в небольшой прихожей и последовал за хозяйкой в кухню.

Их встретил шквал радостного лая. Джемайма наклонилась и машинально погладила собак.

— Привет, девочки. Поздоровайтесь с гостем.

Те пронеслись мимо и бросились на мужчину. Он попятился, наступил на что-то, чуть не упал и выругался.

— Джесс, Нудл, лежать! Какая невоспитанность! Стойте смирно, сейчас будет свет, — обратилась она к нему, потянулась за фонарем, включила его.

Незнакомец прижался к стене в углу среди веников и свисающих с полки собачьих ошейников, закрывая рукой пах и отбиваясь от наскакивающих на него собак.

— Ребята, что с вами, черт возьми? Дались вам мои гениталии! — бормотал он сквозь стиснутые зубы, отгоняя Нудл, которая так и норовила вцепиться ему в ногу. Очень похожая на швабру, на которую опирался гость, она прыгала на него, оскалив зубы, шелковистые пряди густой кремовой шерсти колыхались как спутанные спагетти.

— Простите, ради бога. — Джемайма сдержала смех и похлопала себя по ноге. — Нудл, иди ко мне, дорогая. Прекрати! — Собака подчинилась, без тени раскаяния на морде. Загнанный в угол бедняга выпрямился, посмотрел на Джемайму. Та не могла понять, что означает выражение на его лице, и посветила ему в лицо фонарем.