— Что вы теперь затеяли? Хотите меня ослепить? — возмутился он.

— Простите, — повторила она неискренне. Прежде чем опустить фонарь, она успела увидеть достаточно, чтобы сердце у нее забилось и повело себя совсем глупо.

Глаза у него оказались потрясающие — темно-синие, почти черные, кожа белая, брови темные, вразлет. Сейчас эти глаза метали молнии. Волосы густые, растрепанные ветром, они придавали ему особенно привлекательный, мальчишеский вид, а рот, если не изрыгает ругательств...

Она обвела фонарем комнату, нашла керосиновую лампу и спички, потом целую вечность пыталась ее разжечь, пока гость стоял в ее обшарпанной кухне, кипя от злости, которая ощущалась почти физически.

Слава богу, здесь темно, думала Джемайма. При свете керосиновой лампы помещение будет выглядеть уютно и романтично — может, она и сама покажется покрасивее и не такой уж деревенщиной, хотя вряд ли. Ей наконец удалось поджечь фитиль, она подрезала его и надела стеклянный абажур. Пламя вспыхнуло и выровнялось. Держа лампу на весу, она взглянула на гостя.

— Вы такая маленькая, — обвиняющим тоном произнес тот, словно это был недостаток, от которого она и не пыталась избавиться.

— Уж извините, какая есть, хотя, как говорится, мал золотник, да дорог, — парировала девушка, стараясь сладить с бьющимся сердцем. — Идите в гостиную и звоните в службу эвакуации, пока погода не ухудшилась настолько, что они вообще не смогут приехать. — Она подала ему лампу и подтолкнула к двери гостиной. — Телефон там.

— Где я нахожусь? Я должен объяснить, как сюда добраться.

Она встретилась с ним глазами и поняла, что сейчас ей будет неловко. Когда она меняла название, это казалось так смешно, но сейчас...

— Ферма «Гадкий утенок», — сообщила она и с вызовом вздернула подбородок.

— Гадкий... хорошо, — кивнул он, с шумом выдохнув. Веселые искорки зажглись в его глазах цвета полночного неба, но, к его чести, он сдержался. И вдруг выпалил: — Постойте, вас зовут Джемайма!

Она вздохнула и выпрямилась во весь свой рост — ровно пять футов.

— Верно, — подтвердила она, ожидая объяснений. Его губы дрогнули, но объяснять он ничего не стал.

— Приятно познакомиться, Джемайма, — произнес он с учтивым, слегка насмешливым поклоном. — Сэмюел Бредли. К вашим услугам.

— Я думала, это я к вашим, — сухо отозвалась она. Его губы изогнулись в улыбке, от которой ее сердце подскочило в груди.

— Вы мне действительно помогли, и я вам очень благодарен. Пойду звонить.

Она проводила его в гостиную и направилась в кухню. При свете фонаря налила в чайник воды, поставила на плиту.

Говорил он по телефону на повышенных тонах. Похоже, ничего не выйдет. За окном бушевала метель. В луче фонаря было видно, что снег теперь валил крупными хлопьями. Непогода их точно отрежет от остального мира. Она сложила грязную посуду в мойку и пустила горячую воду. Нужно потратить несколько часов, чтобы все перемыть, но днем нет времени, а к вечеру она валится с ног от усталости.

Сэм появился в кухне с выражением отвращения на лице и со стуком поставил лампу на стол. Пламя вспыхнуло и чуть не погасло.

— Проблемы? — мягко спросила Джемайма, хотя и знала ответ заранее.

— Приехать они не могут, — прорычал он. — Их одолели звонками, до завтра они ничего не смогут сделать. — Он глянул на часы — плоский золотой кружок на кожаном ремешке, — простые и элегантные. С какой стати она разглядывает? — Не возражаете, если я позвоню родственникам, к которым еду? Они меня ждут, и я не хочу, чтобы они волновались.

— Конечно, пожалуйста. Можете остаться ночевать, если хотите.