— Речь о Геспере, о ком же еще?

Я поднял голову, чихнул, потом снова погрузился в суп.

— Чем он вам не угодил?

— Я кое-что о нем узнал. По чистой случайности, хотя намерения у меня были благие. Я хотел поговорить с ним, наладить отношения…

— Вижу, как вы налаживаете отношения!

— Можешь мне не верить, дело твое. Мне хотелось найти с ним общий язык, чтобы мирно сосуществовать до конца полета. Я заглянул к нему в каюту. Лихнис, ты заходил туда?

— Не раз, и что?

— А предупреждал, что зайдешь?

Прежде чем ответить, я чихнул, зажал нос и зажмурился, чтобы жидкость не раздражала глаза.

— Уже не помню.

— Ты вряд ли застанешь Геспера врасплох. Его чувства куда острее, чем кажется. Геспер чувствует твое приближение по тысяче сигналов — электрическому полю твоего тела, звукам, которые ты невольно издаешь, химической сигнатуре сорока тысяч клеток кожи, которые ежесекундно с тебя осыпаются.

— К чему вы клоните?

— Я таких сигналов не издаю. То есть мой аватар не издает. Он ведь тоже устройство, но не такое, как Геспер, — его приближения робот точно не чувствует.

Тут был Менинкс прав: когда молчит, аватар бесшумен, как призрак. Впрочем, и говор у него шелестящий, призрачный.

— Итак, вы застали Геспера врасплох. Что потом?

— Когда я вошел в каюту — заперто не было, — Геспер с чем-то возился за столом. Я удивился, хотя, наверное, роботы используют столы не реже, чем люди, особенно роботы, старательно косящие под людей. — Жидкость забурлила, словно доктор Менинкс глубоко вдохнул. — Чем именно занимался Геспер, я не разглядел, но обе руки он положил на стол и держал в них золотые пластинки, изогнутые, как на его броне.

— А дальше? — спросил я, внутренне содрогнувшись.

— Как должно вежливому существу, я поздоровался. Лишь тогда Геспер меня заметил. Лихнис, ты хоть раз видел испуганного робота? Нет? Много потерял, это всем зрелищам зрелище.

Буквально на пару секунд я вытащил голову из супа, стер зеленоватую пену со щек и убрал волосы с глаз.

— Я бы тоже испугался, если бы вы ко мне подкрались, — сказал я, снова погрузив голову.

— И при этом ты бы что-то от меня прятал? Геспер спрятал. Едва заметив меня, он заработал руками с невероятной скоростью — они аж в расплывчатое пятно слились. Золотые пластинки безвозвратно исчезли. Разумеется, мы оба понимаем, что с ними стало.

— Неужели?

— Геспер вернул пластинки на место — на бронированную оболочку левой руки. Она же толще правой, словно там что-то скрыто.

— Геспер — робот. Что он может прятать или скрывать? Под его оболочкой что, механизмы или оружие? Доктор Менинкс, он сам оружие. Захоти он навредить нам, давно навредил бы.

— Геспер что-то прятал. Я отчетливо это видел.

— Видели, что именно он прятал?

— Я видел, как он что-то прятал. А что именно… не разглядел.

Я понимал, что доктор врет, возможно даже самому себе. Он что-то видел, просто не хочет выставлять себя на посмешище, сказав об этом вслух.

— Послушайте, зачем Гесперу прятать что-то в руке? — начал я, взывая к здравому смыслу Менинкса. — Если бы ему было что скрывать, он не привлекал бы к себе внимание, утолстив одну руку. Он сделал бы обе руки одинаковыми, и мы ничего не заметили бы.

— Но ты признаешь, что ситуация странная?

— Нет, я признаю лишь, что здесь какая-то загадка. Нам известно, что Геспера восстанавливали после поломки и поставили ему руку другого робота.