– Ну хорошо, – сдалась Юлия Петровна. – А вы согласны, Майечка, что теперь в Москве стало намного веселее, с тех самых пор, как отогнали немцев?

– Согласна, – ответила Майя. – Давайте выпьем за наших солдат, разгромивших фашистов!

Первая выпила свою рюмку до дна.

Внезапно в дверях прозвучал резкий звонок.

Все вздрогнули.

– Кто это? – вскинулась Юлия Петровна. – Может быть, почта? Или кто то забрел к соседям на огонек и не знает, что все соседи, кроме нас, уехали?

– Чего гадать, сейчас узнаем, – сказал Федя, вставая.

Он тут же вернулся. За ним шел рыжий, краснолицый старик в заснеженном ватнике, на голове солдатская шапка ушанка.

– В одном вы, Юлия Петровна, оказались правы, – сказал Федя. – Забрел кто то на огонек к нам. Не к кому то еще, а к нам и, представьте, именно на огонек, в буквальном смысле слова.

– Дядя Митя, – воскликнула Майя, – с Новым годом!

– До Нового года еще старый надо прожить, – сурово ответил дядя Митя.

– Садитесь с нами, – пригласила его Майя, но он отвернулся от нее, спросил грозно:

– Это что же такое, граждане? Что же получается, кто мне скажет?

– А что? – спросила Майя.

– Огонь из вашего окна далеко виден…

Дядя Митя выразительно глянул в окно. Майина синяя косынка оторвалась от шторы и упала на подоконник.

– А я и не заметила, что косынка сорвалась, – сказала Майя.

– И я не заметил, – сказал Федя. – Но сейчас все устроим.

Проворно выключил свет.

– Теперь как, порядок?

– А как же мы узнаем, что уже двенадцать часов? – спросила Майя.

– Разрешаю зажечь на минуту спичку, – важно сказал дядя Митя.

Федя вынул из шкафа новую рюмку, на ощупь налил в нее водки.

– Выпейте с нами, дядя Митя.

– Я на дежурстве, – жестяным голосом произнес дядя Митя.

– Выпей, Дмитрий Пахомыч, – сказала Юлия Петровна. – Давай мы с тобой выпьем за Победу!

– Так и быть, – согласился дядя Митя.

Майя зажгла спичку, дядя Митя поднял свою рюмку.

– За Победу! – промолвил истово.

– Хороший старик, – сказала Юлия Петровна, когда дядя Митя ушел. – Я его знаю лет сорок, не меньше. И жену его знала и дочь, они все осенью куда то в Сибирь эвакуировались.

– Он неплохой человек, – согласился Федя. – Только жуткая зануда.

– К тому же исполнителен сверх всякой меры, – добавила Юлия Петровна. – Говорят, исполнительность – признак ограниченности.

– А мы теперь обречены сидеть в темноте, – сказала грустно Майя. – Если зажжем свет, дядя Митя все равно не даст жизни.

– Он прав, – сказал Федя. – Он же дежурный по дому.

Майя зажгла спичку, крикнула:

– Новый год ровно через семь минут!

Федя и Юлия Петровна встали.

– Налей всем до самого верха, – сказала Майя.

– С Новым годом!

– Пускай все наши желания исполнятся в этом году! – сказал Федя.

– У всех одно желание – дожить до Победы, – сказала Майя.

Юлия Петровна нашла в темноте Майину ладонь, сжала ее своими хрупкими пальцами.

– Майя, пойдемте ко мне, у меня отличная маскировка, свет может гореть хоть до самого утра…

– Я – «за», – сказала Майя. – А ты, Федя?

– Пошли, – согласился Федя.

Комната Юлии Петровны находилась в другом конце коридора и была раза в три больше Фединой каморки.