-  Я ведь только поговорить, - пробурчал Дитер. Он был по-настоящему обижен.

    Иеронимус подошел к нему вплотную и сказал:

    -  Пшел вон. Живо.

    Как побитая собака, побрел Дитер вниз с горы. И никто не посмотрел ему вслед.

    Вышли к Разрушенным горам. Старые горы, поросшие лесом. Смотреть от Раменсбурга, с плоского берега Оттербаха, - невысокими кажутся. А подниматься к перевалу тяжело, особенно по распутице.

    С каждым днем ощутимо холодало. Слишком быстро отступала в этом году осень.

    Однажды утром Балатро разбудил Иеронимуса еще до света. Иеронимус сразу проснулся, сел, кутаясь в плащ. Комедиант, едва различимый в утренних сумерках, приложил палец к губам, поманил за собой. Они отошли от лагеря. Иней похрустывал на опавших листьях у них под ногами.

    За месяц путешествия Мракобес заметно сдал. Балатро не знал, сколько ему лет. Сорок, пятьдесят? Спрашивать не решался, а догадаться не мог. Иеронимус выглядел усталым.

    В полумиле стояла комедиантская телега, готовая к отбытию. Лошадь запряжена, Арделио держит в руках поводья, на Иеронимуса не смотрит, отворачивается.

    -  Мы уходим, - сказал Балатро. - Арделио, Клотильда и я.

    Иеронимус молчал.

    -  Проклятье, святоша, - сказал Балатро, уже не чинясь. - Ты затащил нас в эти проклятые горы. Там, внизу, мы боялись тебя. Здесь - чего бояться? Все позади, впереди только смерть. И в Страсбург нам не дойти, покуда ты с нами.

    Иеронимус удивился. И скрывать не стал.

    -  Почему? Разве не ты сам выбирал дорогу?

    -  Дорогу-то выбирал я, - медленно проговорил Балатро, - но, похоже, она повернула не туда, куда хотелось. Завтра нам всем перережут глотки. Тебе-то что, ты и варфоломеевы разбойники - все вы попадете в рай. Ну а комедиантам надеяться не на что. Вся наша жизнь - здесь, на земле. Так что мы уходим.

    -  Перережут глотки? Кто?

    -  Ты, святой отец, действительно блаженный? - разозлился Балатро. Невозмутимый вид Иеронимуса выводил его из себя. - Там, на горе, замок.

    И показал рукой - где.

    Еще вчера никто из них ничего не видел, никакого замка. Но теперь, прищурившись, Иеронимус разглядел высоко на вершине укрепленные стены, высокие башни.

    Иеронимус покачал головой:

    -  Сколько жил в этих местах, никогда не слышал о таком.

    Балатро сдвинул брови.

    -  Я тоже. Ох как мне это не нравится. Сегодня же спускаемся с гор. Арделио приметил уже дозоры. Не знаю, кто засел в этом вороньем гнезде, но ничего хорошего ждать не приходится. Жуть здесь творится какая-то. Мы - простые актеры. Для чего живем? Делаем бесполезное дело для радости других. А здешние ужасы не для нас.

    Иеронимус помолчал еще немного. Потом тихо спросил:

    -  Зачем ты позвал меня?

    -  У тебя с собой деньги, - прямо сказал Балатро.

    -  Да, - сразу отозвался Иеронимус.

    -  Много?

    -  Гульденов семьдесят или около того.

    -  Отдай.