Это был именно тот случай с окном, где ковырялся Монро Холл, который с невероятным терпением и упорством, в кромешной темноте, пытался подцепить угол фанерного листа и оторвать его от рамы. Начало было самым сложным, потому что именно из-за такого небольшого повреждения на фанере от электродрели, этот угол был перекручен, передавлен. Еще больше начал крошиться. Воздух из внешнего мира наполнил темницу Холла, потом еще больше воздуха.

Но ни один из шурупов так пока и не выскочил из оконной рамы. Они были слишком сильно вкручены в крепкое дерево. Вместо выдергивания их, Холл медленно, но верно протягивал их через фанеру, оставляя торчать острые головки шурупов из рамы с добрый дюйм, ну и плюс небольшая Этна из щепок, которые сыпались вовнутрь.

Первый шуруп пошел в нижнем левом углу окна, второй — примерно на фут выше предыдущего, следующий — примерно на фут вправо вдоль подоконника, а потом вновь по левой стороне повыше. Когда проскочил уже пятый, который шел вдоль подоконника, он смог с силой протолкнуть конец своей палки в угол, потом надавил на нее, и фанера со скрипом отставала до тех пор, пока палка не стала перпендикулярно зданию, а сама фанера отогнулась так, что стала похожа на загнутый в книге уголок страницы.

Этого будет достаточно? Каждый раз, когда он пытался нагнуться через подоконник, его руки натыкались либо на острые шляпки шурупов, либо на противные кучки щепок. Да и к тому же, получившегося отверстия было все еще маловато для того, чтобы он смог отсюда выскользнуть.

Так что нет, придется поработать еще. Его пальцы начали кровоточить от работы, а тыльные стороны ладоней кровоточили от щепок фанеры, но, к счастью, в такой темноте он этого не видел, хоть и прекрасно это чувствовал. После короткой паузы, когда он сделал глубокий вдох свежего воздуха, он снова достал свой инструмент и продолжил работу по освобождению подоконника от фанеры. И теперь уже, когда он пытался «загнуть» уголок фанеры с другой стороны, возможностей для маневров было уже больше.

Он помнил, что где-то в комнате было кресло. Спотыкаясь и ударяясь о разные вещи, несмотря на всю осторожность, он нашел кресло и подтащил его к окну. Он встал на него, изучил получившееся отверстие, которое он по прежнему не видел, хоть сейчас уже виднелся крохотный намек на свет внешнего мира, и решил, что сначала нужно высунуть ноги.

Было очень неудобно, приходилось держаться за оконную раму, за само окно, за спинку стула, за подоконник, пока он приноровился, но, наконец, он сидел на подоконнике, ноги вне дома, нос прижат к оконному стеклу. Он не имел ни малейшего понятия, что было снаружи, как далеко была земля, но разве это все теперь имело значение? Нет, не имело.

Где эти шурупы? Он почувствовал их внизу бедра, к сожалению, они располагались слишком близко друг у другу, чтобы можно было их как-то избежать. Придется ему каким-то образом просто проскочить их.

Ухватившись за нижнюю часть окна обеими руками, он сильно наклонился назад в темноту комнаты, потом начал потихоньку сползать, сначала на левой ягодице, потом на правой, потом подтянулся, перевернул руки и снова ухватился за нижнюю часть окна. Снаружи его ноги коснулись ночного воздуха, потом он пятками уперся в стену дома и использовал этот метод также для спуска.

Он двигался. Угол фанеры сильно прижимал его правое бедро, но он неумолимо двигался, пока фанера, наконец, не оставила его в покое.

И вот земля. Она началась так быстро, что он даже не был к этому готов, он даже не успел до конца вылезти из здания. Два шурупа оставили глубокие царапины на теле, но их он обойти никак не мог. Левой рукой он дотянулся до своей металлической палки, схватил ее и попытался сделать проем шире, но фанера наоборот прижала его, словно мышь в мышеловке, передавливая верхнюю часть туловища, как будто он выдавливается из здания, как зубная паста из тюбика.

Через одиннадцать футов под окном начиналась земля, темная почва горной местности, с кучей булыжников и острых камней.