Мы летели над самой водой. Если б я сказал, что мы летели над гребнями волн, то взыскательный слушатель упрекнул бы меня в демагогии, поскольку на самом деле волн не было вовсе. Стоял полный штиль. Коралловое море отражало свет невысоко стоявшей над горизонтом Витта Прайонис точно зеркало и я, высовываясь из своего кресла и заглядывая вниз, мог видеть отражённое в воде брюхо геликоптера. Впрочем, я не столько смотрел в отражение, сколько мирно подрёмывал на переднем сидении подле Нильского Крокодила.

Проваливаясь в дрёму, я видел в своих кратких и бессвязанных сновидениях Наташу. Как раз в тот момент, когда я отважно пытался поцеловать её, возникал какой-то противный голос за кадром, который гнусно вторгался в интимную обстановку вечерины и изрекал что-то мудрёное об инвариантности пространства. Я просыпался, раздражённый этой помехой, засыпал снова, в который раз отважно пытаясь поцеловать свою зеленоглазую подругу, но в самый интересный момент опять возникал некто гнусоголосый и всё летело коту под хвост. Обидно, знаете ли, выработается определённый стереотип; так и до импотенции недолго!

После получаса моих мучений Нильский Крокодил довольно бесцеремонно толкнул меня в бок и сказал: «Атаман, прекрати целоваться во сне! На тебя со стороны тяжело и противно смотреть!»

После этого я уже не уснул.

Сзади, во втором ряду кресел, сидел Батюшка. Уж и не знаю о чём он там думал, но только я всё время чувствовал, как он норовит положить свои ноги, обутые в титановые ботинки, на подголовник моего сиденья. Другое кресло позади оставалось свободно — предполагалось, что на нём мы повезём обратно Циклописа Хренакиса.

Наша основная группа осталась далеко позади — в нехоженых дебрях Сентрал-Блот, в точке с заранее оговоренными координатами, куда нам надлежало вернуться после успешного выполнения задания. Мы сняли с геликоптера весь груз, в максимальной степени облегчив его, и теперь мчались к Вест-Блот, дабы отыскать ранчо Сендеро-Луминосо. Опасаясь перехвата экранопланом «цивилизаторов», летели в режиме радиомолчания на минимальной высоте.

Полёт над морем являлся наиболее опасным участком маршрута, поскольку здесь у нас практически не было шансов спастись от экраноплана «цивилизаторов», если б только таковой повстречался нам. Имевший на борту мощное стрелковое и энергетическое вооружение, используя превосходство в скорости, экраноплан разнёс бы наш лёгкий невооружённый геликоптер в щепы. Однако, видно карта легла так, что море мы преодолели как нож масло, без малейших напряжений.

Первоочередной задачей, стоявшей перед нами, являлось уточнение местоположения Сендеро-Луминосо. Понятно, что отыскать крохотный населённый пункт в центре материка, не зная его точных географических координат, представлялось задачей весьма сложной. Для этого мы решили опуститься в первом же ранчо на морском побережье и навести необходимые справки у местных жителей.

Как и всякий прекрасный план это благое намерение разбилось о суровые гримасы будней. В ранчо Трокадеро, маленьком портовом посёлке с двумя грубо сколоченными пирсами, население разбежалось при первых же звуках винтов геликоптера. Напрасно я обращался к мужественным «весси» через громкоговорители, убеждая жителей посёлка помочь нам и обещая им щедрую оплату — народ разбегался от нас как ошпаренный. После посадки я обошёл все домики на побережье и не увидел ни одной живой души.

Признаюсь, такому приёму все мы поразились. Неужели слава о наших подвигах бежала настолько быстро и настолько далеко впереди нас?

Располагая картой Гидролиза, мы решили не задерживаться в Трокадеро, а двинуться далее вглубь континента, благо на нашем пути лежал ещё один населённый пункт — ранчо со звучным, но неудобоваримым названием Равалпинди.