С недоброй ухмылкой он вытащил из-под маскировочной сети, накрывавшей геликоптер, синфазный фотонный ятаган, включил его и настроил ширину лезвия. Глядя на то, как цвет лазера, бегущего по кромке оружия, изменялся от жёлтого до синего, пленник явно испытал тревогу. Он попытался приподняться на руках, но сил ему не хватило и он обессиленно откинулся на спину.

— Вы нас убъёте? — спросил он вмиг севшим голосом.

— Конечно, — кивнул Ильицинский. — Вы же хотели убить нас.

— Тебя должен волновать другой вопрос: как именно ты сдохнешь? — добавил Нильский Крокодил. — Мы парни простые: ноги рубим от колена, руки рубим от локтя. Поэтому тебе следует определиться, как именно ты хочешь умереть: либо быстро и безболезненно, либо — вот так!

И он ударил фотонным ятаганом по лодыжке другого пленника, покуда молчавшего. Тот взвыл, ибо это всегда больно, я имею в виду, когда отрубают лодыжку без анестезии. А Нильский Крокодил тут же ударил его ещё трижды, каждый раз поднимая по голени линию отсечения всё выше и выше. Каким-то невероятным усилием, упершись локтями в грунт, пленник смог податься в сторону, буквально на полметра. А на том месте, где он лежал остались четыре отсечённых куска ноги.

— Прям салями в нарезке! — удовлетворённо хмыкнул Нильский Крокодил и, поигрывая ятаганом, обернулся к другому пленнику, с ужасом в глазах наблюдавшим за расчленением его товарища по несчастью.

Очевидно было, что цели первого этапа допроса — психологического подавление жертвы — были успешно достигнуты. Теперь можно было переходить к содержательной части беседы.

— Ты знаешь, почему в средневековой Руси не было рецидивной преступности? — спросил я вполне миролюбиво, усаживаясь пленнику на грудь. — Потому что бандитов, пойманных на месте преступления в первый раз, банально увечили: отрубали лодыжку правой ноги и кисть левой руки. Согласись, таким инвалидом немного набандитствуешь! Если же человека ловили на месте преступления второй раз, то его просто-напросто убивали. Но это было очень давно — в пятнадцатом столетии. Ныне у нас, донских казаков, правила другие: мы бандитов убиваем сразу. Поэтому у нас нет не только рецидивной преступности, но и преступности вообще. Итак, вопрос первый: почему вы на нас напали?

— Коллиматор прибежал к нам и говорит: лохи на геликоптере сели у перекатов, три человека всего, давайте живо их грохнем и заберём технику себе. Ну, мы и взвились, мигом собрались и все, кто был в наличии помчались сюда.

— А что находится в том месте? — я ткнул пальцем в сторону баобаба на горизонте.

— Там наша база.

— Что за база, баран?!

— У нас выкопаны под корнями деревьев три схрона. Мы контролируем местные тропы, собираем дань с пешеходов…

— А «мы» — это кто?

— Нас называют «глазенапы».

— Сколько вас?

— Шестнадцать человек. Старшего зовут Витаутас Ландсбергис.

— Меня интересует колонна, идущая от Равалпинди к Сендеро-Луминосо. Где проходит кратчайший путь и когда проходила такая колонна в последний раз?

— Такая колонна должна будет пересечь Ривер-Гранде у перекатов, тут, значит. А последняя проходила… я даже не помню… дня четыре назад… давно уже.

— А сегодня колонны не было?

— Нет. Точно. Клянусь. Убейте меня! Умоляю! Господи Боже…! Я не смогу жить здесь с простреленным коленом!

Мы — то есть Нильский Крокодил, Инквизитор и я — переглянулись. Вроде бы всё казалось ясным. Бандит казался честен, разумеется, в той степени, в какой может быть честен человек, готовящийся встретить смерть.