На том и порешили. Позабыв о морской болезни, ещё недавно терзавшей наши внутренности, принялись за работу: женщины стали разбирать ненужную теперь лодку и оборудовать на склоне временную стоянку, а Сергей Лазо, Костяная Голова и Инквизитор, проверив снаряжение, двинулись вверх по склону в северо-западном направлении. Буквально уже через пару минут они растворились в серой завесе дождя, и монотонный перестук лившейся с небес воды скрыл звуки их заплечных реактивных двигателей.

Я же, усевшись с Нильским Крокодилом в геликоптер, вылетел в сторону Гудзонова пролива для проведения сеанса связи с Павлом Усольцевым. Каждые двадцать четыре условно-земных часа мы должны были вступать в контакт для обмена последними новостями. Вариантов связи со звездолётом «Таллин» (с одной буквой «н»), замаскированным голографическим «скином» на поверхности Левенворта (самого большого естественного спутника Данеморы) существовало несколько. Но основной и наиболее предпочтительный заключался в создании закрытого сверхбыстрого радиоканала через удалённый длинноволновой одноразовый транслятор.

Транслятор этот представлял собою поплавок размером с термос. Его надлежало выбросить на водную поверхность — океан, реку, озеро — неважно! где он раскрывался, приводил сам себя в рабочее состояние и проверял готовность систем. После этого он принимал сигнал на сверхкоротких волнах с борта геликоптера, конвертировал его в длинноволновой и передавал в космос. Даже если транслятор и оказался бы запеленгован спутниками мониторинга поверхности (а мы не сомневались, что так оно и произойдёт) попытка разбомбить «поплавок» или захватить нас возле него смысла не имела бы. Сбросив транслятор, мы более к нему не приближались и на борт обратно его не поднимали. После окончания сеанса связи устройство подрывалось малоразмерным самоликвидатором и благополучно тонуло.

Таким трансляторов мы взяли с собою семь штук — по идее, нам этого количества должно было хватить. Другими словами, мы не предполагали задерживаться на Даннеморе более этого срока.

Отдалившись от берега километров на двадцать и очутившись в полном одиночестве над водной поверхностью, геликоптер завис на месте. Я бросил в воду оранжевую тубу; с высоты тридцати метров нам с Нильским Крокодилом было хорошо видно, как моментально раздулся резиновый «воротник» вокруг верхней части контейнера, отлетела в сторону его лёгкая жестяная крышка и вверх выскочил резиновый шарик. Раздуваясь от наполнявшего его гелия, он устремился вертикально вверх, потащив за собою двухсотметровую антенну.

Геликоптер медленно двинулся прочь. Через бортовой передатчик мы установили связь с «поплавком», а через полминуты уже отозвался и Павел Усольцев.

— Атаман, — его голос зазвучал в наушниках столь явственно, словно он сейчас находился рядом с нами на борту геликоптера, — тут наблюдается большая активность тюремщиков. Они восстановили низкоорбитальную группировку спутников зондирования поверхности, которую мы столь удачно постреляли. Так что аккуратнее там с радиопереговорами и открытым огнём!

— Понятно. — ответил я. — Со своей стороны могу сказать, что по итогам первых двадцати четырёх часов пребывания здесь, все члены команды живы, здоровы, бодры и полны оптимизма. Мы пришли к выводу, что на Ист-Блот нет искомого объекта. Поэтому продолжаем работу, согласно ранее выработанному плану. Хочу узнать, если информация от Шерстяного, я имею в виду разработку противоядия.

— Буквально и часа не прошло, как я получил сообщение от него.