Визг, писк и рёв гамарджопов резко оборвался, из чего я заключил, что люди в роботизированных доспехах успешно покрошили в чесумойку всю обезьянью свору. Раздался хорошо знакомый звук сервоприводов и лёгкое сотрясение почвы предупредило меня о приближении человека в тяжёлых доспехах. Через пару секунд в поле моего зрения возникла высокая кряжистая фигура в чернёной броне; две пары манипуляторов, широко разведённые в стороны наподобие лап тарантула, рыскали стволами направо-налево. Человек, сидевший внутри доспехов, не видел меня, хотя, видимо, догадывался о моём присутствии. Сделав пару больших шагов вниз по склону, он замер на какое-то время, затем вновь подвинулся вниз, и наконец, остановился, рассматривая убитых мною гамарджопов.

Не имело смысла выжидать далее. Через несколько секунд спецназовец непременно обнаружил бы моё присутствие под корнями дерева. Поэтому я поднял руки и нордично выпустил две пары пуль туда, где у моего преследователя должны были находиться поясница и голова.

У «чекумаши» большая сила отдачи, для её компенсации используется принцип двойного выката откатных частей свободно плавающего криогенного затвора, поэтому в принципе этот пистолет предназначен для ведения огня одиночными выстрелами. Хотя, конечно, стрельбу можно вести и парами выстрелов, прицельность попадания второй пули в таком случае много ниже, чем первой. Тем не менее, все четыре моих выстрела не пропали зря; бронированное чудовище с шумом уронило вдоль торса манипуляторы и резко качнулось, хотя, впрочем, не упало. Роботизированный доспех имел автономную систему стабилизации, а потому мог поддерживать себя в вертикальном и равновесном состоянии даже без управления оператором.

Я аккуратно высунулся из своего убежища и огляделся. Вроде бы никакой активности вокруг не наблюдалось. Схватив «цурюпу» под мышку, перебежал вниз по склону.

Неужели благополучно оторвался?

Слева донеслись звуки стрельбы — не иначе как ещё один добрый молодец в тяжёлых доспехах прокладывал себе путь через чащу. С присущей мне смекалкой я метнулся направо: ну их на фиг, героев космоса, в броне и с автоматическим оружием, нехай себе живут!

Пробежал я совсем немного; поскользнувшись на влажном от конденсата ковре опавших листьев, съехал в неглубокий овражек. Полез было наверх, но выбраться так и не смог, поскольку руки и ноги предательски разъезжались в стороны. Видимо, уже начала сказываться усталость от всей этой беготни в условиях один и двенадцать сотых «g». Сообразив, что у меня есть «цурюпа», я принялся одевать ранец на плечи; с его помощью выскочить из овражка труда не составило бы.

Но надеть толком не успел. Грунт затрясся под мощными ударами тяжёлых лап, и из-за поворота овражка прямо на меня выскочило буро-чёрное косматое четырёхметровое чудище. Красные, налитые кровью глаза, бессмысленно вытаращились на меня, а громадная блестящая клешня взметнулась вверх. Я принялся стрелять из обеих «чекумаш»; убил и этого гамарджопа, и следующего за ним, но тут кончились патроны. В общем-то, их всего десять в обойме.

Поэтому когда через тела двух поверженных приматов на меня полез третий, стрелять мне уже оказалось нечем.

Развернув реактивный заплечный двигатель соплами от себя, я дёрнул обе управляющие ручки. Температура газовой смеси на срезе сопла «цурюпы» тысяча четыреста градусов по Кельвину; даже на расстоянии трёх-четырёх метров поток отработанных газов запросто вскипятит кофейник, сварит вкрутую яйца и подожжёт клок шерсти. Клок шерсти передо мною имел рост более трёх метров и весил, полагаю, не менее двух тонн; загорелся он моментально, весело затрещал, едко завонял, громко заревел и в ужасе рванул прочь из оврага.