В широкой и светлой комнате стояли лекари-жрецы и молились. На столе лежал человек в серо-зеленой кожаной одежде. Он смотрел на медиков и только шевелил губами. На шее его отпечатались следы большой руки. Один из лекарей касался пальцами то лба, то груди больного.

— Если вы будете медлить, он умрет, — предупредил профессор.

— Но мне никогда не доводилось оперировать перелом в шейном отделе, — растерянно ответил лекарь. — А епископа нет.

— И Варры, — добавил второй лекарь, тот, что пытался определить степень повреждений.

— Я встану справа, — решительно произнес профессор, — один из вас пусть встанет у головы и контролирует дыхание и активность сердца, второй — у таза, и следит за конечностями и органами брюшной полости. Когда буду восстанавливать проводимость нервов, начнутся судороги — главное, удержите его на столе.

Лекари послушно заняли места. У них не было сомнений, что незнакомец знает, что говорит — они позволили ему встать рядом с больным. Пострадавший, услыхав уверенный голос, успокоился и закрыл глаза. Никому не пришло в голову спросить имя так кстати появившегося лекаря, потому что внимание всех было приковано к его рукам.

— Его нужно раздеть, — сказал профессор, — а поворачивать нельзя, что думаете делать?

Лекари недоуменно уставились на ведущего хирурга.

— Одежду можно срезать, — предложил один.

— Можно, — согласился профессор, — но ведь жалко. Это кожа отличной выделки. Я предлагаю убрать швы, — он провел кончиками ногтей по ниткам, — просмоленный шелк, живая нить. Разрываем связи между волокнами! А куски потом можно отдать портному, и он сошьет заново.

Куртка и штаны распались на части. Помощники убрали фрагменты одежды. Точно так же поступили и с льняным бельем. Наконец Хим Зориан предстал обнаженным. Прозвучала традиционная молитва об очищении телесном и душевном. Полковник не почувствовал прохладной волны, избавившей его кожу от накопившихся за дни и ночи путешествия грязи и пота.

Как всегда перед началом операции, Витунг провел кончиками пальцев правой руки от лба до паха раненого. Он нашел смещение позвонков: четвертый и пятый…

— Так, — произнес профессор и приступил.

Он погрузил руку в шею, обходя сосуды и нервы. Пробираясь между фасциями, добрался до сдвинутых в шахматном порядке позвонков, навстречу ввел вторую руку. Связки позвонков были перерастянуты, диски надорваны, короткие мышцы, скреплявшие их, напряглись от боли — стоит поставить позвонки на место, и по освобожденному участку спинного мозга в голову рванется буря информации, боли… а обратно полетит шквал команд от связок, мышц, внутренних органов, и ожившее тело забьется на столе.

— Блокируйте двигательную активность на плечевом уровне, — скомандовал Витунг, — держите руки и ноги… это будет бессознательно. А вы, — обратился он к лекарю у головы, контролировавшему дыхание и сердце, — погрузите его в сон на десять минут. Глубокий сон.

Оперируемый задышал спокойно и ровно. Профессор надавил с двух сторон, никто не слышал щелчка — его не было, его ощутил только сам Витунг, — и позвонки встали на место. Профессор не спешил убирать руки: он давал помощникам понять, что он сделал и что намерен делать дальше. Хим Зориан зашевелился: дернулись руки и ноги, напряглись и выгнули дугой тело мышцы спины.

— Снимайте напряжение! — крикнул профессор. — Он может порвать мышцы!

Тот из ассистентов, что стоял у таза, послал серию расслабляющих импульсов в нервные узлы вдоль позвоночника, и тело успокоилось.