— Снимайте напряжение! — крикнул профессор. — Он может порвать мышцы!

Тот из ассистентов, что стоял у таза, послал серию расслабляющих импульсов в нервные узлы вдоль позвоночника, и тело успокоилось. Профессор дожидался, пока внутри шеи утихнет буря в мышцах и связках. Он пока ничего не мог сделать с нараставшим отеком ущемленного спинного мозга, из-за которого раненый снова утратил способность двигаться — уже не из-за того, что позвонки смещены, а из-за отека нервной ткани. Такой паралич обратим, и он, конечно, пройдет, но на это нужны время и контроль.

— Пробуждайте, — велел профессор, — давайте познакомимся с ним.

Ассистенты, понявшие, что произошло, выполнили приказание. Остальные, что стояли кругом и наблюдали за работой профессора, подошли ближе. Лежавший на столе открыл глаза и облизнул губы.

— Говорить можете, — не спросил, а разрешил профессор.

— Могу, да, — голос раненого дребезжал.

— Вот и скажите нам для начала, как вас зовут.

— Хим, Хим Зориан.

— Замечательно, Хим, а что вы нам хотели сообщить перед операцией? — профессор не извлекал рук из шеи полковника, он проверял качество работы и осушал участок между третьим и шестым позвонками, не давая отеку затормозить самостоятельное дыхание.

— Я отправил Рэнда на остров Пятницы.

— Очень любопытно, — целитель разговаривал, не вникая в смысл сказанного, он просто слушал голос и дыхание, — и зачем вы это сделали?

От этого вопроса Хим удивленно уставился на профессора:

— Господин лекарь, Рэнд — орий, убийца! — попытался воскликнуть он.

— Еще раз скажите: "орий, убийца"… — Витунг Орзмунд заметил в голосе дребезг, связанный со слабостью голосовых связок.

— Да сколько угодно! Орий! Убийца! Орий! Убийца! — улыбаясь, говорил Хим, при этом изо рта его летели слюни.

— А что смешного? — профессор убрал из его шеи левую руку. — Убийство — это тяжкий грех.

До него дошло слово "орий", однако Витунг не подал виду, ему хотелось довести начатое до конца. Он терпеть не мог оставлять недоделки.

Окружавшие Орзмунда ассистенты и лекари возбужденно зашумели.

— Дружочек! Скажите: "эээээ"… — попросил целитель, и Хим послушно протянул "ээээ". — Хорошо, я понял. Вас держали за шею спереди и сломали надгортанник, глотать больно?

— Не больно, трудно, — ответил Хим, — не глотается, — он хрипел и булькал: — Полный рот слюны, куда бы сплюнуть?

Короткое движение пальцем изнутри — и кадык обозначился на худой шее полковника.

— Вот теперь совсем всё, можете глотать, — профессор убрал вторую руку и, довольный, покрутил пальцами в воздухе.

Как давно он не лечил больных! Обычных страждущих… И сейчас наслаждался. Полчаса работы, спокойной, неторопливой — и вот она жизнь.

— Простите, коллега, — подал голос один из лекарей, — что нам записать в протоколе операции? Как ваше имя, звание?

Витунг Орзмунд назвался.

Ответом ему был восторженный гул. Его не знали в лицо, но о нем слышали, по его книгам учились. С ним спорили, его осуждали, но и восхищались его умением.

— Вы сказали, Орзмунд? — спросил Хим со стола.

— Да, это моя фамилия.

— Атрелла вам кем приходится? — в операционной притихли.

— Это моя дочь, — с улыбкой ответил профессор.