— Ух! — сказала Рути. — Ух–ух–ух. Да вы просто свиньи, вот вы кто. Отпустите его.

— Мадам, он — враг народа.

— Сударь, он мой муж и я люблю его. — Затем последовала вспышка света, которую Доминик Фронтера увидел даже сквозь повязку — Рути Фронтера, урожденная Голубая Гора, в одно мгновение разрядила заряд красоты, копившийся двенадцать лет. Она провела лучом своего обаяния вдоль расстрельной команды и каждый из солдат, едва на него обрушивалась вся мощь очарования, валился с ног с широко открытыми глазами и пеной на губах. Рути Фронтера освободила мужа, и они тем же утром бежали из города, взяв с собой ее престарелого отца и столько имущества, сколько удалось впихнуть в кузов грузовика, украденного у Сталелитейной компании Вифлеем Арес.

Они прорвались через сетчатый забор Стальграда и скрылись в землях Кристаллических Ферроидов — и больше их в Дороге Отчаяния не видели. Общепринятой была точка зрения, согласно которой они погибли в Великой Пустыне от безумия, вызванного употреблением воды из радиатора. Все было совершенно не так. Доминик Фронтера с семьей достиг Меридиана и был назначен в мирный, славный городок Сосновый Водопад на плоскогорье Синн — высокие стройные деревья, чистый воздух и нежно журчащие воды. Он жил да поживал здесь в счастье и довольстве вплоть до того дня, как некий турист, знакомый с его женой и тестем по другим местам и другим временам, узнал их и рассказал ему, что его супруга была смешана как коктейль в генезисории свихнувшимся типом, который ненавидел жен, но любил детей.

После этого Рути Фронтера уже не казалась такой прекрасной мэру Соснового Водопада, но главным несчастьем оказались не слухи, но ее собственный отец, который сопроводил творение проклятием, согласно которому она могла воспользоваться силой своей красоты лишь трижды, после чего та совершенно оставила бы ее. Вот так, спасая Доминика Фронтеру от расстрела, Рути потеряла его любовь. Старая песня.

У руководства проекта «Стальград», увы, не нашлось собственной Рути, которая спасла бы их силой любви. В течение десяти дней их выводили группами по пять человек и разносили на куски с помощью полеизлучателей Армии Освобождения Арни Тенебра. На место казни приводили представителей средств массовой информации, чтобы они могли свидетельствовать и записать славную расправу над деспотами, но те и так давно пришли к мнению, что Дорога Отчаяния и ее жители — заложники в играх Арни Тенебра с Марией Квинсаной.

Был введен и строго поддерживался комендантский час. Для перемещения по городу требовались пропуска; были введены продовольственные пайки. Поезда с товарами останавливались на границе Кристальной Зоны, пригонялись в Дорогу Отчаяния и педантично опустошались. Пищевые продукты стали собственностью Революционной Директории и, в теории, поступали в общий котел для справедливой дележки между всеми, но в Дороге Отчаяния царил голод более жестокий, чем в самые голодные дни забастовки. Львиная доля уходила двум тысячам солдат оккупационных сил, а горожане, сталевары, паломники, Бедные Чада, репортеры, гунды и бичи пробавлялись чечевицей и рисом. Господин Питер Ипошлу, выращивавший фрукты и овощи на продажу на земле агентства Манделла–Галлацелли, отказался передать свой надел Армии Родной Земли и был повешен на шелковичном дереве. Альба Ашкенази, безобидный и всеми уважаемый нищий, попытался украсть палку салями у революционного комиссара — и его тоже повесили. Раджандре Дасу пришлось выпрашивать талоны на питание у своих клиентов, чтобы удержать на плаву Эмпориум Горячих Закусок и Острых Блюд, а на дверях Бара/Отеля, пребывающего под началом Каана Манделлы, в первый раз на людской памяти появилось объявление «Закрыто на неопределенный срок». Тем не менее после наступления комендантского часа его подвалы заливал свет контрреволюционных свечей.