«To make One's Toilette – after Death…»

To make One's Toilette – after Death

Has made the Toilette cool

Of only Taste we cared to please

Is difficult, and still

– That's easier – than Braid the Hair

– And make the Bodice gay

– When eyes that fondled it are wrenched

By Decalogues – away.

***

Отдав Богу душу, надеть бы

Прохладное платье Бессмертья.

Заботясь, чтоб Неба одежда

Понравилась знавшим нас прежде.

Это трудно, но легче, чем волосы заплести,

Надеть веселое платье.

Милой душе, что из мира уносится

С десятью заповедями.

«Cosmopolities without a plea…»

Cosmopolities without a plea

Alight in every Land

The compliments of Paradis

From these within my Hand

Their dappled Journey – to themselves

A compensation fair —

Knock and it shall be opened

Is their Theology

***

Космополиты той мольбы,

Что нас возносит ввысь.

Наградой светлой станет нам

Летящий Парадиз, —

Куда с мольбою тянется

Всегда моя рука.

Стучите – и откроют вам,

Хоть неба дверь крепка.

«The going from a world we know…»

The going from a world we know

The one a wonder still

Is like the child’s adversity

Whose vista is a hill.

Behind the hill is sorcery

And everything unknown,

But will the secret compensate

For climbing it alone?

***

Дорога в Небо – тишина

Восторга, зов домой.

Как дети, что желают знать:

«Что там, за той горой?»

А за горою – волшебство,

Неведомого свет.

Но возместит ли сей секрет

Бесстрашный путь наверх?

«A clock stopped – not the mantel's…»

A clock stopped – not the mantel's

Geneva's farthest skill

Can't put the puppet bowing

That just now dangled still.

An awe came on the trinket!

The figures hunched with pain,

Then quivered out of decimals

Into degreeless noon.

It will not stir for doctors,

This pendulum of snow;

The shopman importunes it,

While cool, concernless No

Nods from the gilded pointers,

Nods from seconds slim,

Decades of arrogance between

The dial life and him.

***

Часы остановились не в покрове

Женевского простого мастерства,

И замершая маленькая кукла

Не бросит шар свой в цель из озорства.

С благоговением смотрю

На куклу, сгорбленную болью.

Страданием полны мои

Игрушки в свой мгновенный полдень.

Холодный маятник затих.

Его все чинит зоркий мастер

Как бьет из-под земли родник —

Без суеты и страсти.

Секундам не разбить оков,

Спит милых стрелок злато,

В высокомерии веков —

Жизнь циферблата.

«A little East of Jordan…»

A little East of Jordan,

Evangelists record,

A Gymnast and an Angel

Did wrestle long and hard

– Till morning touching mountain

– And Jacob, waxing strong,

The Angel begged permission

To Breakfast – to return

– Not so, said cunning Jacob!

«I will not let thee go

Except thou bless me» – Stranger!

The which acceded to

– Light swung the silver fleeces

«Peniel» Hills beyond,

And the bewildered Gymnast

Found he had worsted God!

***

На маленьком Востоке Иордана

Библейский шрифт запечатлел навечно

Иакова-Атлета славный подвиг,

С давнишних пор известный всем наречьям.