|
— Понимаете ли, все мужчины моей семьи традиционно призваны посвящать себя государственной службе. Участи этой не избежал, конечно, и я. Однако влечет меня все-таки не дипломатия, а алхимия. — Молодой мусульманин заторопился, на глазах теряя свой светский лоск. В его голосе зазвучали нотки искреннего волнения. — Не могли бы вы взять меня в ученики? Я не совсем профан, мне давали уроки в Алеппо, однако отцу это было не по душе. В конце концов занятия пришлось прекратить, но тяга к лабораторной работе осталась. — Он неуверенно улыбнулся. — Абшелам Эйдан строг, но, думаю, я сумею выкраивать время на то, чтобы хоть изредка к вам наезжать.
— А тот факт, что вы получите предлог бывать в доме, с хозяйкой которого вам не терпится познакомиться, следует, разумеется, отнести к случайному стечению обстоятельств? — предположил Сен-Жермен. — Нет, не следует, — серьезно сказал молодой дипломат. — Я бы с большим удовольствием сосредоточился лишь на алхимии, однако еще существуют и служба, и долг. Подвернулась возможность убить двух зайцев — зачем же ее упускать? — Тем самым у вас появляется шанс получить уже менее официальный доступ к радже, — продолжил свои размышления Сен-Жермен, поглаживая странную лютню. — И такое может случиться, — сказал Джелаль-им-аль. — В конце концов, не к Падмири же устремлены все помыслы Дели. Тамазрайши — вот моя цель. — Потому что она — наследница трона, — подсказал Сен-Жермен и взялся за инструмент. Очень тихо, почти неслышно он принялся наигрывать незатейливую мелодию, разученную им в Британии веков семь назад. — Вы склонны к уединению, — заявил Джелаль-им-аль, нисколько не обижаясь на проявленную по отношению к нему неучтивость. — Это пиршество, как я понял, вас вовсе не занимает. — Нет. — Мелодия сделалась громче. — Возможно, вас что-то в нем раздражает, — беспечно продолжал дипломат. — Как человека воспитанного и повидавшего более цивилизованные края. Меня, например, коробит присутствие женщин, пусть даже из знатных семейств. Какая распущенность! Их ужимки и позы настраивают человека на низменный лад. — Юноша, впрочем, выражал свое возмущение с весьма одобрительным видом. — И сок тут, вы, наверно, заметили, подают слегка забродивший. Нет, в этих людях и впрямь гнездится порок. — А вы курите гашиш, — спокойно откликнулся Сен-Жермен. — Это другой вопрос. Вы ведь и сами не прочь им побаловаться, не так ли? — Джелаль-им-аль знал, что многим чужеземцам по нраву чуть горчащий, но навевающий сладкие грезы дымок. — Нет. — Увлеченный игрой музыкант мог бы добавить, что никакие наркотики на него не влияют, но делать это он по вполне понятным причинам не стал. — В таком случае вы должны пить вино, — дерзко заявил Джелаль-им-аль. — Нет. Я не пью и вина. Юноша сообразил, что взятый им тон неприемлем, однако не мог придумать, как выпутаться из сложного положения. Молчание затягивалось, и он пошел напролом. — Так вы возьмете меня в обучение? Ему не ответили. — Если дело в деньгах… — Нет, не в деньгах, — уронил Сен-Жермен. |
