На стены крепости Чио-Чо высыпали лучники, их луки были опущены, кто-то швырнул на тропу подошву старого сапога.

     Взвыл рог, и, повинуясь сигналу, стрелки вскинули луки, однако никто не спустил тетиву. Они стояли как статуи, целясь в жалкую горстку пришельцев, с высоты казавшихся просто козявками, которых легко раздавить.

     Сен-Жермену были не внове подобные методы устрашения, назначенные к тому, чтобы прогнать нежеланных гостей или заставить их заплатить отступное за безопасный проход мимо охраняемых мест. Правая рука его медленно опустилась к затылку, вновь проверяя готовность меча.

     Гром барабанов и завывания рога все нарастали, им вторило эхо, отражавшееся от скал. Шум бил по ушам, забеспокоились даже пони, и Сен-Жермен решил двинуться к крепости, надеясь тем самым положить всему этому бедламу конец.

     Он сделал шаг, шум и вправду затих, но от придорожной постройки отделилась фигура — очень странная с виду, походившая на обрубок ветвистого и оплетенного металлом и кожей ствола. Сен-Жермен встречался с подобной воинской экипировкой только единожды, это было задолго до того, как монголы захватили Пекин. В богато изукрашенных ножнах важно ступающего воителя покоился длинный изогнутый меч. Лоб его охватывало нечто вроде короны, но, приглядевшись, Сен-Жермен понял, что это поблескивают зубья метательных звезд, размещавшихся в кожаном наголовнике и поставленных на ребро.

     — Кто он? — выдохнул Руджиеро.

     — Думаю, уроженец тех островов, что расположены южнее Кореи. Главный из них, если не ошибаюсь, жители Поднебесной называют Хонсю, — спокойно откликнулся Сен-Жермен, не отводя глаз от странной фигуры.

     Странный воитель остановился и, жутко коверкая китайскую речь, прокричал:

     — Сражайся! Или погибнешь с позором!

     — Похвальная краткость, — сухо пробормотал Сен-Жермен, заводя за спину руку.

     Воитель нарочито медленно стал вынимать из ножен клинок, тот заискрился на солнце.

     — Мой карающий меч, моя катана, извлечет из тебя требуху и иссечет ее на тысячи мелких кусочков!

     Сен-Жермену доводилось слышать о мечах, изготавливаемых на Хонсю, точнее, об их способности рассекать человека от шеи до бедер. Подобным россказням он не очень-то доверял, но это утверждение походило на правду. Легкий муаровый отсвет, играющий на сверкающей стали, указывал, что она подвергалась многократной закалке в сложном растворе, главными составляющими которого являлись соль, кожа и кровь.

     — Никто не минует меня! — заявил воитель, принимая живописную стойку, по европейским меркам походившую на одну из затейливых танцевальных позиций. — Я Сайто Масаги, внук Тайры Кийомори, героя Гиона и Дан-но-юа, правнук грозы всех пиратов, Тайры Тадамори. Мой отец отличился в битве при Юдзи, его подвиги принесли ему славу. Я удостоен чести выйти к тебе по повелению моего господина и великого воина Мона Чи-Шинга, отмеченного самим императором этой страны и награжденного орденом Непобедимой Десницы в Кай-Фенге. Смерть от моей руки неизмеримо возвысит тебя!

     Тирада явно была ритуальной и, очевидно, требовала подобного же ответа.

     Иронически улыбаясь, Сен-Жермен стал отвечать:

     — Я Франциск Ракоци, граф Сен-Жермен, последний потомок могущественного королевского рода, алхимик и маг. В этой империи я известен как Ши Же-Мэн и достойно ношу это имя. История моего рода слишком длинна, чтобы здесь ее оглашать, достаточно лишь сказать, что она уходит в глубины тысячелетий.