— Сколько я пролежал? — спросил он.

     — Три дня, господин, — последовал бесстрастный ответ.

     Сен-Жермен приподнялся на локтях.

     — Три дня? — Снова откинувшись, он ощупал отметины, оставленные на его теле метательными звездами Сайто Масаги, но боли не ощутил.

     — Вы потеряли много крови. — Голос слуги звучал по-прежнему равнодушно, однако глаза его были грустны.

     — Ладно. — Сен-Жермен медленно сел. — Мы находимся в крепости Чио-Чо?

     — Да. — Руджиеро кивнул, раскладывая одежду.

     — Старик-генерал… Помню, он пригласил нас. — Узкие пальцы прикоснулись к вискам. — Еще помню лучников и большой зал, но…

     — Там вы и потеряли сознание. Я попросил перенести вас в отдельное помещение. Сказал, что после битвы вам надлежит совершить некий обряд. — Последовала короткая пауза. — Но… как долго продлится этот обряд я не мог себе и представить.

     Сен-Жермен поднял голову.

     — Ты не солгал. Сон на голом ящике, набитом землей, в какой-то мере обряд. Однако три дня… — Он сбросил ноги на пол и встал. — Похоже, я и вправду сдаю! — В признании прозвучала досада.

     Руджиеро не решился ответить. Он молча положил подле хозяина черный камзол и персидские узкие шаровары.

     — Военачальник Мон Чи-Шинг просил вас его навестить сразу же после вашего пробуждения.

     — Вот как? — Сен-Жермен скинул халат, и ему тут же сделалось зябко. — Что, выпал снег?

     — Его принесло с гор, — пояснил Руджиеро, забирая у господина халат. — Ветер переменился.

     Сен-Жермен натянул шаровары, краем глаза отметив, что шрам на ноге затянулся.

     — Который теперь час?

     — Полдень давно минул. Приближается время четвертой еды. Они здесь едят пять раз в день, а не четыре.

     Слуга помог господину облачиться в камзол, затем через голову накинул ему на плечи серебряную цепочку. С цепочки свисал черный крылатый диск — символ солнечного затмения. Руджиеро деловито поправил его и снял с бархатного рукава несуществующую пылинку.

     — Зеркала не дают себе труда меня отражать, — сказал с напускной горечью Сен-Жермен, — что привносит в мой быт определенные затруднения. Ты заменяешь мне зеркало, старина. Без тебя как бы я знал, правильно ли висит талисман и не измазано ли лицо мое сажей?

     Руджиеро не принял шутки.

     — Вы одеваетесь ощупью и все равно выглядите как франт. Даже когда одеваетесь ночью. — Он с головой погрузился в сундук, делая вид, что ищет там что-то, и вдруг ощутил, что плечо его сжали длинные узкие пальцы.

     — Дружище, — тепло произнес Сен-Жермен, — ведь я просто-напросто пытаюсь сказать, что очень ценю нашу дружбу. Я делаю это, может быть, неуклюже, но знаю, что многим обязан тебе… и в первую очередь — жизнью. А если я и бываю резок с тобой, то…

     Он запнулся, подыскивая слова, способные выразить его чувства.

     — Перестаньте, — пробурчал смущенно слуга.