Профессор Охотинов чем-то напоминал Льва Толстого: седой, огромный, рубаха навыпуск с пояском, борода, лохматая, неприбранная, лежит на выпуклой груди…

– Вы кем доводитесь Смоленскому? – в первую очередь спросил Охотинов.

– Я работаю геологом на его участке, – ответила Валентина Сергеевна спокойно. – А в войну была на трассе Абакан – Тайшет.

– Понимаю, – профессор кивнул головой. – Ну а что вы хотите от меня? Комиссия работу же закончила…

– Трансполярная магистраль проходит по зоне вечной мерзлоты, – начала Валентина Сергеевна.

– Это можете мне не объяснять, – перебил ее Охотинов.

– Практики строительства железных дорог в этих условиях у нас нет, – продолжала она, – неизвестно, как поведут себя мерзлые породы, если отсыпку полотна вести обычным способом. На некоторых участках готовой насыпи началось протаивание мерзлоты и просадка полотна…

– Инженер Смоленский самовольно сгустил в пять раз сеть скважин и шурфов, – заявил Охотинов. – Это исходная позиция. Я вместе с товарищами устанавливал необходимость дополнительных работ.

– Это было необходимо! – не сдержалась Валентина Сергеевна. – Он хотел досконально изучить небольшой участок, чтобы потом выдать рекомендации! Он исходил из этого! А вы?..

– А мы, дорогая моя, из того, что стране нужна дорога, – спокойно проговорил Охотинов. – А еще из того, что он изыскатель, практик. Институт ваш занимается изысканиями, а не тематическим изучением пород. Он должен был выбрать трассу и тем самым подготовить фронт работ строителям. Инженеры с других участков Трансполярной как раз этим и занимались. А Смоленскому, видите ли, вздумалось открыть на трассе академический институт. В результате государственные деньги ушли, как говорят, в землю. А время сами знаете какое…

– Знаю… – уже отрешенно произнесла Валентина Сергеевна. – Но дорога-то не на один день строится… И может быть, сейчас ее совсем строить не нужно, а? Успеем ведь еще, куда спешить?

– Ну, милая моя, здорово, однако, Смоленский на вас повлиял! – сказал Охотинов. – Вам не кажется, что ваше мнение вредное? Вся рота идет не в ногу, а вы со Смоленским – в ногу…

– Вы знаете, а он мне рассказывал однажды, – с жаром заговорила Валентина Сергеевна, – что в районах вечной мерзлоты дороги будут строить на сваях! Представляете? Без грунтового полотна! В таком случае не будет растепления грунта, это будет вечная дорога!

– Может, когда-то и будут, – согласился профессор, – но сейчас нам такое не по карману…

И лишь спустя два года от Петра пришло письмо. «Долго мучился, писать тебе или нет. Ведь напишу – искать меня станешь. Прошу тебя, не ищи. Так лучше, – писал Петр. – Живу я здесь неплохо, работаю техником-геодезистом. Трудно начинать с нуля, иногда, особенно по ночам, кажется, уже невозможно достигнуть прежнего, но утром оживаю и радуюсь, что человеку дано такое благо – начинать снова. Время еще есть впереди, я построю свою дорогу. Кое-какие материалы по исследованию вечномерзлых пород я взял с собой, работаю над ними. Хватило бы только здоровья…»

Здоровья-то Петру и не хватило. В пятьдесят четвертом году он работал на Чукотке. Подался в тундру, чтобы быть поближе к своей вечной мерзлоте. Однажды простудился, заболел ангиной, которая дала сильное осложнение на сердце, и через месяц умер в больнице города Анадыря.