– Нет, конечно, нет, – кивнул маркиз.
Он внимательно посмотрел на Эмили, затем произнес:
– Я думаю, вам не стоит возвращаться на Гросвенор-сквер. Это может быть опасно. Оставайтесь здесь. Моя экономка найдет для вас постель, а завтра мы обсудим, что делать дальше.
По щекам Эмили текли слезы.
– Спасибо вам, милорд, спасибо! – воскликнула она. – Конечно же, всем показалось странным, что я выбежала из дома сразу после того, как Тим рассказал о миледи. Они знают, что я люблю ее светлость и не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь дурное.
– С ней ничего не случится, и вы тоже будете здесь в безопасности! – заверил плачущую девушку маркиз.
Поднявшись из-за стола, он торопливо направился в холл. Отдавая распоряжения Бейтсону, Айво думал только о том, что нельзя терять ни минуты. Он обязан спасти Кару.
Потом он вспомнил, как сказал утром Каре:
– Сегодня я обедаю дома, а завтра у меня встреча с несколькими министрами за обедом у лорда Хэрроуби.
Кара ничего не ответила на эти слова, да и разговор был самый обычный, ничего не значащий.
Но теперь маркиз не сомневался, что Кара отправилась на Като-стрит, чтобы проверить, правду ли говорит Эмили и действительно ли заговорщики наметили на завтра убийство лорда Хэрроуби и членов кабинета.
Это казалось почти невероятным, однако, как любил повторять маркиз: «…семена революции прорастают в обществе медленно, но верно, а правительство не принимает необходимых мер».
Чтобы убедиться, что Кара действительно отправилась на Като-стрит, а не спит мирно в своей постели, маркиз толкнул дверь в ее спальню. Если бы дверь оказалась запертой – Кара всегда запирала ее с того самого дня, как их обвенчали в часовне Брума, – Айво знал бы, что беспокоиться не о чем.
Но дверь сразу же открылась, и еще до того, как свет осветил нетронутую постель, на которую никто не ложился в эту ночь, маркиз уже понял, что Кара решилась на сумасбродный поступок, который может стоить ей жизни.
Маркиз не склонен был недооценивать опасность, угрожавшую Каре, и поспешил к ожидавшему его экипажу.
Он велел кучеру ждать его в укромном месте в стороне от Эджвер-стрит, а сам пешком двинулся к Като-стрит, стараясь держаться в тени.
Уже перевалило за полночь, на улице было тихо и почти безлюдно.
Здесь не было почему-то даже бродяг, роющихся в отбросах в поисках объедков, или мелких воришек, прятавшихся обычно в подворотнях в надежде поживиться за счет какого-нибудь подвыпившего джентльмена, поздно возвращающегося домой.
Эджвер-стрит была опасным местом для хорошо одетого джентльмена, и когда маркиз все-таки увидел в нескольких шагах от себя чью-то фигуру, он поспешил спрятаться, чтобы не оказаться вовлеченным в какую-нибудь неприятную уличную историю.
Айво примерно представлял себе, где находится Като-стрит, и без особого труда нашел улицу.
Это была маленькая, неприметная улочка, на которой стояли пара покосившихся конюшен и обшарпанные дома, явно нуждающиеся в ремонте.
Дома казались нежилыми, но в конце улочки была таверна, из окон которой падал на улицу тусклый золотистый свет, освещавший конюшню напротив, которая, по мнению маркиза, больше всего походила на место, описанное Эмили. А может быть, интуиция подсказала ему направиться именно к этой конюшне.
Дверь со сломанными петлями была приоткрыта, но Айво из осторожности не стал подходить близко.
Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он спрятался за дверью дома напротив и стал наблюдать.
Не сразу до маркиза дошло, что дом, в тени которого он прячется, – пустой, окна его выбиты, а дверь не заперта.
Тогда он вошел внутрь, ступая как можно осторожнее, чтобы не провалиться в какую-нибудь дыру и не скрипеть половицами, и стал наблюдать из укрытия за конюшней напротив. |