– А з а в т р а, сэр, – говорил Мэрфи, – з а в т р а ночью на По‑Той состоится традиционный ежегодный праздник в честь морской богини Тин Хау, сэр.

Мартелло перестал рисовать.

– Они здесь всерьез верят в эту чепуху?

– Каждый имеет право на свободу вероисповедания, сэр.

– Этому вас тоже учили в подготовительном центре, Мэрфи? – Мартелло снова принялся рисовать чертиков.

Наступила неловкая тишина. Мэрфи героически взял указку и ткнул ею в южную оконечность береговой линии острова.

– Праздник в честь Тин Хау, сэр, проводится в единственной крупной гавани острова, сэр, здесь, на юго‑западном берегу, где расположен древний храм. Мистер Смайли на основе информации, полученной из не известных мне источников, утверждает, сэр, что Ко предпримет высадку вот здесь, подальше от главной бухты, в маленькой бухточке на восточном побережье острова. Если произвести высадку на незаселенной стороне острова, которая не имеет естественного спуска к морю, именно в тот момент, когда все жители присутствуют на празднике в главной бухте…

Зазвонил телефон, но Гиллем его не услышал. До него донесся лишь голос второго из «молчунов» Мартелло" снявшего трубку:

– Да, Мак. – Потом заскрипело кресло – он выпрямился и взглянул на Смайли: – Правильно, Мак. Конечно, Мак. Прямо сейчас. Да. Он здесь. Рядом со мной. Здесь все.

Смайли уже стоял над ним и протягивал руку. Мартелло не спускал глаз со Смайли. Мэрфи на кафедре повернулся к ним спиной и с указкой в руках продолжал рассказывать о захватывающих особенностях ландшафта острова По‑Той; он даже не заметил, что его уже никто не слушает.

– Моряки также называют этот остров Скалой Привидений, сэр, – пояснил он все тем же нудным голосом. – Но никто не знает, почему.

Смайли выслушал собеседника и повесил трубку.

– Благодарю вас, Мэрфи, – любезно сказал он. – Это было очень интересно.

На секунду Джордж застыл в неподвижности, приложив пальцы к верхней губе, словно Пиквик, обдумывающий серьезный вопрос.

– Да, – повторил он. – Очень интересно. Он прошелся до двери, потом остановился.

– Марти, прошу прощения, но мне необходимо ненадолго покинуть вас. Полагаю, час или два, не больше. В любом случае я вам позвоню.

Он взялся за дверную ручку и взглянул на Гиллема:

– Питер, я думаю, вам тоже лучше пойти со мной, вы не возражаете? Нам, возможно, придется ехать на машине, а вы прекрасно справляетесь с гонконгским уличным движением и при этом сохраняете восхитительное спокойствие. Кажется, я где‑то здесь видел Фона? Пойдемте.

Цветы на Хедленд‑роуд росли буйно и пышно и были похожи на букетики из остролиста, что связывают к Рождеству. По узкой мостовой мало кто ходил, лишь служанки гуляли с детьми; при этом они совсем не разговаривали, словно выгуливая собак. Фургон, из которого вели наблюдение Кузены, оказался нарочито незаметным коричневым грузовиком, потрепанным, с забрызганными грязью крыльями и надписью сбоку: «Гонконгская компания по надзору за строительством». Над крышей нависала старая антенна, под которой, как принято в Китае, болтались транспаранты. Грузовик во второй, а может быть, в четвертый раз за утро деловито катил мимо особняка Ко, и никто не обратил на него внимания. На Хедленд‑роуд, как и повсюду в Гонконге, все время кто‑нибудь что‑нибудь строит.

Внутри, растянувшись на специальных скамейках, обитых резиной, за домом Ко внимательно следили два человека, вооруженные целой батареей объективов, фотоаппаратов и радиотелефонов. Катание туда и обратно мимо «Семи врат» давно им наскучило.

– Ничего не изменилось? – спрашивал первый.

– Ничего не изменилось, – подтверждал второй.