И ей удалось уговорить себя. Вскоре по дому уже расползался аромат свежего кофе, а на кухонном столе стояла тарелка с двумя тостами и половиной грейпфрута.

Вирджиния села на стул, оглядела результат своих трудов, но аппетита так и не ощутила. Взяла ложку и нехотя поковыряла ей в красной цитрусовой мякоти, но так и не смогла заставить себя положить в рот хоть чуть-чуть. Но кофе выпила с удовольствием. Целых три чашки. Кофеин подействовал мгновенно. Это поможет ей продержаться полдня, а потом…

Впрочем, что толку гадать, что будет потом, решила она. Буду жить настоящей минутой.

С этой мыслью Вирджиния отправилась наверх, выбрала наряд, в котором выйдет из дома, присела к туалетному столику и начала причесываться. Но вспомнила, что собиралась продать драгоценности, отложила щетку и открыла шкатулку.

Да, надо признать, что Лайонел не скупился, когда речь заходила об украшениях. Впрочем, Джинни прекрасно отдавала себе отчет в том, что делал он это не из любви к ней, да и вообще не для нее, а исключительно ради удовлетворения собственного тщеславия. Ему доставляло удовольствие отправиться в ресторан или в театр с молодой, больше чем на тридцать лет моложе его, женой, разодетой в лучшие наряды, что только можно купить за деньги, усыпанной бриллиантами, и ловить завистливые взгляды мужчин и восхищенные — женщин.

В результате на сегодняшний день в ее активе были: платиновая брошь с сапфирами и бриллиантами, нитка жемчуга, изумрудный гарнитур — браслет, кулон и кольцо, еще один гарнитур с рубинами, четыре кольца и золотые часы.

Вирджиния перебирала украшения, трогала их пальцами, вспоминала, когда и куда надевала, заново ощущала кожей жадные взгляды других женщин. Странно, но у нее эти блестящие камни никогда не вызывали никаких чувств. Наряды — да, наряды ей нравились, и она с удовольствием накупала новых туалетов, а вот драгоценности почему-то оставляли равнодушной.

Да, кстати, о нарядах, сказала она себе. Не забудь о манто, новом норковом манто. Лайонел говорил, что заплатил за него двадцать пять тысяч. Так что оно тоже принесет тебе неплохие деньги, а это значит лишние месяцы нормального, комфортного существования для мальчика.

Что еще? Вирджиния обвела взглядом свою комнату, подошла к шкафу, открыла его, потрогала пальцами развешанные платья, окинула взглядом многочисленные пары туфель.

Ну почему только я не подумала об этом заранее? Ведь все это можно было продать, а я… я предавалась отчаянию и самобичеванию, купалась в них, упиваясь своим несчастьем. А теперь времени осталось совсем мало, совсем чуть-чуть…

И снова по щекам потекли слезы — на сей раз ярости и гнева. На судьбу, на покойного супруга, но больше всего конечно же на саму себя.

Одному Господу известно, сколько бы еще времени Вирджиния провела, оплакивая свою глупость и бездействие, если бы странное дребезжание не привлекло ее внимания. Она вытерла снова покрасневшие глаза руками и огляделась, пытаясь понять, что это такое.

Боже, телефон!

Вирджиния кинулась к кровати, опрокинув по пути пуфик, схватила так долго молчавший аппарат и увидела… наконец-то, когда уже утратила надежду, увидела, что получено сообщение. Руки ее затряслись от нетерпения, но она строго приказала себе успокоиться. Может, это вообще не от него. Не сходи с ума, ты же взрослая женщина, а не пятнадцатилетняя девчонка, которая пока еще не научилась справляться со своими гормонами.

Но увещевания не дали результата. Она не могла и не желала ждать ни секунды дольше.

Сообщение было коротким:

«Необходима твоя недавняя фотография.