Я хихикнула, вспомнив, сколько раз Лев Рогонда находился на волоске от того, чтобы взять ремень и гонять меня им по замку. Папа, кстати, ни разу не был против. Видимо, только внутренние принципы не позволяли магу-охраннику пороть ребенка. Или опасался мести.

И как так получилось, что абсолютно чужой человек, наемный маг, относится ко мне теплее, чем родная тетя? Несмотря на все мои выходки, шутки и случайные… гм… разрушения.

А может, не такой уж и чужой. Могла ли мама обманывать отца? Это совсем не вязалось с ее образом, который до сих пор являлся символом безграничной доброты и порядочности. Но вдруг за закрытыми дверями покоев происходило что-то совсем не соответствующее радужной картинке?

Это на самом деле не такое уж из рук вон событие: роман королевы с магом-охранником. Об этом даже книжки пишут.

– Могу я у вас кое о чем спросить?

– Да, разумеется, – кивнул Лев. – Я не могу обещать, что отвечу, однако клянусь, что ни в едином слове не солгу.

– Все эти сплетни в газетах… в них всегда есть частичка правды. И зачастую эту правду знают всего несколько человек. Я давно пытаюсь выяснить, кто из дворца сливает сплетни, но не преуспела. Вероятно, когда я уеду, поток сплетен прекратится. Но если нет, вы дадите мне знать?

Рогонда слушал очень внимательно, и я даже прониклась благодарностью. Оказывается, здорово, когда с тобой общаются, как со взрослой. Умолчим, что для этого и вести себя нужно соответствующе, кому вообще нужны лишние подробности?!

– Вы не первая, принцесса, кто задается таким вопросом. Поверьте, мы с вашим отцом давно ищем источник внутри дворца. Регулярно под суд идут слуги и рабочие, но кто бы ни стоял за всем этим, он умен. Он никогда не передает информацию лично, использует пешек и заставляет их молчать. Я дам вам знать, если что-то выясню. И если статьи продолжатся. Думаю, репортеры найдут новую жертву. И у нас появятся зацепки.

Я закусила губу. Язык очень чесался спросить кое-что и…

Да кого я обманываю? Не сомневалась ни секунды.

– У вас с мамой был роман?

Не скажу, что Рогонда ожидал этого вопроса, однако он не поперхнулся воздухом, не споткнулся, не воздел глаза к небу, прося у богов прощения за мое кощунственное предположение. Он отреагировал так, словно весь вечер надеялся, что я не спрошу, и сейчас ужасно разочаровался.

– Я не вправе говорить с вами об этом, принцесса. Простите.

– Значит, да. Вы не хотите лгать, потому что обещали. И не можете сказать, что нет.

– Ваша мама была хорошим человеком, Корнеллия. Возможно, самым лучшим из всех, кого я знал. А ваш отец – достойнейший человек, не уступающий ей в доброте. Они действительно родственные души, и никто на свете не смог бы разрушить их любовь.

Опять туманные формулировки и куча комплиментов. Но тоску в голосе, когда мы говорим о маме, не скроешь. Кто бы ни подкинул газетчикам идею статьи, он, кажется, был к отцу куда ближе, чем я.

Я собиралась было засыпать Рогонду новыми вопросами, на этот раз о тетушке Мод, но прежде, чем открыла рот, мы услышали истошный визг, от которого замолкла музыка и остановились все танцующие.

Кричала Майя, и было из-за чего: на верхушке высокой прически, смачно посасывая ярко-розовый гребень, сидел Зомбудель. Комья влажной земли падали на пол, привнося в напыщенное убранство бального зала легкую нотку реальности.