|
Целую минуту разглядывал я его согнутую спину, а затем произнес постепенно становящимся для меня привычным, спокойным, высокомерным тоном: — Ты умеешь правильно отвечать на заданные тебе вопросы, поэтому я не буду карать тебя за дерзость. И скажи своим... соседям, чтобы они больше не обижали бывшего шута Фрика. Во-первых, за свою нечестивую попытку кражи он и так достаточно наказан, а во-вторых, если он действительно дан, то по законам Высокого данства кхмет, поднявший руку на дана, отдается петле! Я обвел взглядом замершую толпу и добавил, словно плюнув в нее: — В следующий раз я вас всех перевешаю! После этого я развернул свою лошадь и не торопясь вернулся на «серую тропу». Толпа за моей спиной, казалось, замерла, слившись со своей каменной стеной, только Фрик довольной беззубой улыбкой провожал меня. Моя лошадка снова перешла на ходкую рысь, и спустя несколько минут странное селение и его обитатели скрылись за поворотом дороги. А я принялся размышлять над неожиданной проблемой: стоит ли мне соваться в замок могучего дана Когга, если все встречные и поперечные уверены, что там меня ожидают сплошные неприятности. С одной стороны, можно было спокойно убраться из лена этого могучего дана, а с другой... Меня почему-то сильно задело предложение какого-то полукхмета дать деру. Была в этом предложении, на мой взгляд, какая-то насмешка, и мне очень не хотелось, чтобы эти... пещерные жители скалили зубы на мой счет. Две тысячи шагов, как оказалось, совсем небольшое расстояние для моей неутомимой лошадки. Я и не заметил, как они остались позади и перед моим взором открылась весьма чудная дорога, начинавшаяся прямо от «серой тропы» и уходившая в видневшуюся вдалеке небольшую рощицу, состоявшую из невысоких широколистных деревцев. На перекрестке я остановил Пурпурную Дымку и вздохнул, не в силах выбрать правильную дорогу. Дымка постояла с минуту, дожидаясь моего решения, а затем... приняла это решение сама. Может быть, ей надоело взметать своими лапами текучую серую пыль, а может быть, довольно яркие разноцветные плитки показались ей очень привлекательными, только она, не дожидаясь моего указания, спокойненько повернула налево и ступила на разноцветную дорогу. «Значит, так тому и быть... — подумал я, — И будь, что будет!» Довольно быстро мы добрались до рощицы и вступили под тень низкорослых сосенок с медной чешуйчатой корой и темно-зелеными широкими листьями. Деревца стоял вплотную к разноцветным плиткам дороги, и тем не менее на самих плитках не было видно ни единого листочка. Несмотря на то что облака сегодня стояли довольно высоко, солнце сквозь них по-прежнему не пробивалось, так что день был достаточно серым, пасмурным, а в рощице и вовсе царил сумрак. Лошадка моя шла совершенно бесшумно, так что тишина, разлитая между неподвижных деревьев, не нарушалась ничем. Я проехал по этой безмолвной роще несколько сотен метров, и тут, за недалеким поворотом дороги, послышался слабый треск сучка и быстрое шуршание. Переведя лошадь на шаг, я чисто автоматическим движением потянул из-за плеча меч и приготовился к отражению возможной атаки. Однако, когда мы миновали поворот, я увидел на обочине дороги небольшой обомшелый пенек, а на пеньке... своего недавнего знакомца — Фрика! Тот восседал на гнилой деревяшке и с воодушевлением... ковырял в зубах, хотя где там можно было ковырять?! Увидев меня, Фрик освободил свою пасть от здоровенной щепки и... улыбнулся своей обворожительной улыбкой. — Ну и накормили ж меня полукхметы... — с глубоким удовлетворением просипел он, привычно заикаясь. — Вкусней не едал я ни щей, ни котлеты. Лишь только ты скрылся за краем скалы, Как тотчас же были накрыты столы, И снеди навалено было немало. |
