– Давай сбежим куда‑нибудь и тайком поженимся.

– Придется ехать в Вегас, – сказал я. – В здешних краях в такой час мы не найдем никого, кто согласился бы нас поженить, кроме разве что оленей или компании алкашей.

– Пусть лучше будет олень, – заявила Грейс твердо. – Алкаши переврут наши имена, и плакал такой момент!

– И вообще, олень в качестве ведущего на церемонии бракосочетания оборотня и девушки кажется очень даже на месте.

Грейс рассмеялась.

– К тому же это помогло бы мне обратить на себя внимание родителей. «Мама и папа, я вышла замуж. И не смотрите на меня с таким видом. Он линяет всего несколько месяцев в году».

Я покачал головой. Мне очень хотелось сказать ей спасибо, но вместо этого я произнес:

– Это Бек только что мне звонил.

– Тот самый?!

– Угу. Он был в Канаде вместе с Салемом – это тот волк, который совсем съехал с катушек.

Это была пусть не вся, но все‑таки правда.

– Я хочу с ним встретиться, – немедленно заявила Грейс. Должно быть, у меня вытянулось лицо, потому что она пояснила: – С Беком, я имею в виду. Он ведь тебе практически как отец.

Я поскреб пальцами руль, переведя взгляд с дороги на побелевшие от напряжения костяшки. Поразительно, что некоторые люди принимали свою кожу за данность и никогда не задумывались, каково это – лишиться ее.

Сбрасывая свою кожу,

Я от нее освобождаюсь,

Как больно, что при этом

Я и разума лишаюсь!

На ум мне пришло самое теплое воспоминание, связанное с Беком.

– У него в доме был такой большой гриль, и помню, как однажды вечером ему стало лень готовить и он сказал: «Сэм, сегодня нас кормишь ты». Он показал мне, как нажимать на куски мяса в середине, чтобы проверить, насколько они прожарены, и как быстро обжаривать их с обеих сторон на большом огне, чтобы они остались сочными.

– И получилось обалденно вкусно?

– Я сжег их в хлам, – будничным тоном сказал я. – Я сказал бы, что они превратились в угли, но уголь все‑таки можно считать условно съедобным.

Грейс рассмеялась.

– Бек съел все до крошки. – Я печально улыбнулся своим воспоминаниям. – Он сказал, что это был лучший бифштекс в его жизни, потому что ему не пришлось его готовить.

Казалось, это было давным‑давно.

Грейс улыбалась мне, как будто в жизни не слышала ничего забавнее замшелых баек обо мне и вожаке моей стаи. Как будто это было ужасно вдохновляюще. Как будто в нас было что‑то такое, в Беке и во мне, в отце с сыном.

Перед глазами у меня возник парнишка из «тахо» и взмолился: «Помоги!»

– Давно это случилось? – спросила Грейс. – Я имею в виду... не бифштексы. Давно тебя укусили?

– Мне было семь. Одиннадцать лет назад.

– Как ты оказался в лесу? – спросила она. – Ну, то есть ты же из Дулута. По крайней мере, так написано в твоих правах.

– На меня напали не в лесу, – сказал я. – Об этом писали все газеты.

Грейс не сводила с меня глаз; я уткнулся взглядом в тускло освещенную дорогу перед нами.

– Два волка набросились на меня, когда я садился в школьный автобус. Один сбил меня с ног, а второй укусил.

Вернее, цапнул зубами, как будто единственной его целью было пустить мне кровь. Впрочем, разумеется, это и было его целью. Теперь‑то все это казалось до боли прозрачным. Мне и в голову никогда не приходило пересмотреть мои наивные детские воспоминания о том, как на меня напали волки и на сцене в роли моего спасителя появился Бек, после того как мои собственные родители попытались меня убить.