Я закрыла глаза, с силой потянула носом воздух, и на меня обрушилась лавина запахов. Первыми были самые сильные, карамель и коричневый сахар, пахнувшие желто‑рыжим солнцем. Это было несложно. Их узнал бы любой, кто заглянул в лавку. Дальше был, разумеется, шоколад, горький темный и сладкий молочный. Любая обычная девушка вряд ли учуяла бы что‑то еще, и меня охватило искушение на этом и остановиться. Но я почувствовала, как бьется у Сэма сердце, и в кои‑то веки поддалась.

В мои ноздри просочился запах мяты, острый, точно стекло, потом аромат малины, почти приторный, как перезрелый фрукт. Яблоко, терпкое и свежее. Орехи и масло, теплые и земные, как Сэм. Еле уловимый изысканный запах белого шоколада. И – боже правый! – кофе, насыщенный, бархатистый и чувственный. Я охнула от удовольствия, но это было еще не все. От полок с печеньем уютно пахнуло мукой и ванилью, и леденцы оглушили буйством фруктовых запахов, слишком насыщенных, чтобы быть настоящими. Солоновато пахло крендельками, терпко – лимоном, тревожно – анисом. Я очутилась в водовороте запахов, названий которых даже не знала. Я застонала.

В награду Сэм легонько‑легонько поцеловал меня в ухо, прежде чем прошептать:

– Правда здорово?

Я открыла глаза; по сравнению с тем, что я только что испытала, краски казались тусклыми. Ничего, кроме банальностей, в голову мне не приходило, и потому я просто кивнула. Он поцеловал меня еще раз, в щеку, и взглянул мне в глаза; его собственные глаза сияли от радости. Я поняла, что он никого и никогда не приводил в это место. Только меня.

– Это волшебство, – произнесла я наконец так тихо, что испугалась: он не услышит. Но он, разумеется, услышал. Он слышал все, что слышала я.

Не знаю, готова ли я была признать, насколько я ненормальна.

Сэм отпустил меня, оставив себе только руку, и потянул за собой в глубь магазина.

– Идем. Сейчас будет задание посложнее. Выбери себе что‑нибудь. Чего тебе хочется? Выбирай. Что угодно. Я тебе куплю.

«Мне хочется тебя». Ощущая прикосновение его пальцев к моим, глядя, как он движется рядом со мной, наполовину человек, наполовину волк, вспоминая его запах, я до боли хотела его поцеловать.

Сэм сжал мою руку, как будто прочитал мои мысли, и подвел к прилавку со сладостями. Я оглядела аккуратные ряды шоколадных плиток, птифуров, крендельков в сахарной глазури и трюфелей.

– Похолодало на улице? – спросила девушка за прилавком. – Сегодня снег обещали. Скорее бы.

Она вскинула на нас глаза и улыбнулась глупой снисходительной улыбкой; должно быть, мы выглядели по‑идиотски счастливыми, парочка держащихся за руки великовозрастных балбесов, с вожделением разглядывающих сладости.

– Что у вас здесь самое вкусное? – спросила я.

Продавщица немедленно указала на шоколадные плитки. Сэм покачал головой.

– Два горячих шоколада, пожалуйста.

– Со взбитыми сливками?

– Вы еще спрашиваете?

Она широко улыбнулась и, отвернувшись от прилавка, занялась приготовлением напитка. Над прилавком поплыл густой шоколадный дух. Пока продавщица наливала на дно бумажных стаканчиков мятный сироп, я повернулась к Сэму и, поймав его свободную руку, приподнялась на цыпочки и торопливо чмокнула его в губы.

– Эффект внезапности!

Сэм наклонил голову и поцеловал меня в ответ; его губы прильнули к моим, зубы легонько прикусили мою нижнюю губу, отчего по коже у меня побежали мурашки.

– В эту игру можешь играть не ты одна.

– Коварный тип, – сказала я; голос мой прозвучал несколько более прерывисто, чем я рассчитывала.

– Вы ужасно милые, – сказала продавщица, выставляя на прилавок два стаканчика, покрытых шапкой из взбитых сливок. У нее была открытая добродушная улыбка, говорившая о смешливом характере. – Нет, правда. Давно встречаетесь?

Сэм выпустил мою руку, чтобы достать бумажник, и вытащил оттуда несколько купюр.