– Ты хочешь сказать, вообще без голоса, – поддел я ее.

Грейс подошла к комоду, по пути хлопнув меня по заднице.

– Иди давай.

Я разулся и на цыпочках двинулся в ванную. В ней, к моей великой радости, была установлена только душевая кабина, да и ту Грейс предусмотрительно задернула занавеской, чтобы мне не пришлось смотреть на нее.

Я почистил зубы ее щеткой и встал перед зеркалом, долговязый подросток с длинными волосами и желтыми глазами, в мешковатой зеленой футболке, которую Грейс позаимствовала у отца. Что ты делаешь, Сэм?

Я закрыл глаза, как будто, скрыв зрачки, совершенно волчьи даже тогда, когда я находился в человеческом обличье, можно было изменить собственную суть. Мерно гудел вентилятор системы отопления; мои босые ноги улавливали легкую дрожь, напоминавшую мне о том, что человеческий облик я сохраняю лишь благодаря ему. Октябрь еще только наступил, а ночи уже были достаточно холодными, чтобы заставить меня скинуть кожу, а еще через месяц так же холодно будет и днем. И что, мне всю зиму отсиживаться дома у Грейс, прячась от малейшего сквознячка?

Я снова открыл глаза и буравил взглядом свое отражение в зеркале, пока оно не начало расплываться. Интересно, что такого нашла во мне Грейс, чем я так ее заворожил? Кто я без волчьей шкуры? Мальчишка, у которого в голове вертится столько слов, что они выплескиваются наружу.

Сейчас каждая строка, каждое стихотворение, рождавшееся у меня, оканчивалось одним и тем же словом: любовь.

Я должен был рассказать Грейс, что это мой последний год.

Я выглянул в коридор, чтобы посмотреть, нет ли поблизости ее родителей, и прокрался обратно к ней в комнату; Грейс уже лежала в постели, уютно свернувшись клубочком под кучей одеял. На миг я позволил себе пуститься в фантазии относительно того, что на ней надето. У меня сохранились смутные волчьи воспоминания о том, как одним весенним утром она выбралась из постели в одной мешковатой футболке, открывавшей умопомрачительно длинные ноги. Такая желанная, что у меня защемило сердце.

Я немедленно устыдился своих фантазий и принялся расхаживать у изножья кровати, старательно думая о холодных дождях, гитаре и прочих вещах, никак не связанных с Грейс.

– Эй, – прошептала она сонным голосом, как будто уже успела задремать. – Ты что делаешь?

– Спи, спи, – вспыхнув, пробормотал я. – Прости, что разбудил. Мне просто хотелось подумать.

– Подумал – и хватит, – подавив зевок, заявила она.

Я забрался в постель и прилег на краю матраса. События этого вечера изменили меня; я не мог быть прежним после того, как Грейс видела меня, жалкого и беспомощного, готового сдаться, на дне ванны. Постель стала слишком маленькой, и негде было укрыться от ее запаха, от ее сонного голоса и теплого тела. Я потихоньку отгородился от нее скомканным одеялом и положил голову на подушку; больше всего мне сейчас хотелось выбросить из головы все сомнения и уснуть.

Грейс протянула руку и принялась поглаживать меня по волосам. Я закрыл глаза и позволил ей сводить меня с ума.

Она проводит пальчиком по моему лицу,

Повторяя его черты.

Но внутри я совсем не такой.

И мне не под силу забыть об этом,

Даже лежа с тобой, лежа с тобой, лежа с тобой.

– Мне нравятся твои волосы, – произнесла она.

Я ничего не ответил, потому что был занят подбором мелодии, которая подошла бы к этим стихам.

– Прости за то, что случилось сегодня, – прошептала она. – Я не хотела тебя толкать.

Ее пальцы обогнули мое ухо и двинулись вниз но шее, и я вздохнул.

– Просто все слишком быстро. Я хочу, чтобы ты, – у меня едва не вырвалось «любила меня», – хотела быть со мной. Я всегда этого хотел, просто никогда не думал, что это случится на самом деле.