Конечно, это ложь: я уже много лет знаю, с чем имею дело. И научился извлекать из этого выгоду.

— Ты знал? — с ужасом переспрашивает она.

— Сэйди, но это же хорошо. Разве ты не понимаешь? Полиция считает, что Морган убила не ты, а Камилла. Ты имеешь право не признавать себя виновной по причине невменяемости. Тебя не посадят.

Сэйди ловит ртом воздух: ей явно поплохело. Забавно на это смотреть.

— Но, Уилл… меня отправят в психушку. Я не смогу вернуться домой.

— Но это же лучше тюрьмы, правда? Ты ведь знаешь, что бывает с заключенными в тюрьме?

— Но, Уилл… — теперь Сэйди в полном отчаянии. — Я же не сумасшедшая.

Отхожу от нее и направлюсь к двери, потому что из нас двоих только у меня есть свобода передвижения. Это дает ощущение своего рода власти. Оглядываюсь на нее, сменив выражение лица на безразличное: изображать сочувствие уже порядком надоело.

— Я не сумасшедшая, — повторяет она.

Я ничего не отвечаю. Ложь сейчас неуместна.

Сэйди

Через какое-то время после ухода Уилла в комнате появляется офицер Берг. Он оставляет дверь открытой.

Я знаю, что у меня есть права. И требую встречи со своим адвокатом.

Однако полицейский лишь равнодушно пожимает плечами и отвечает «незачем». Потому что меня отпускают. У них нет доказательств, а значит, нет возможности меня арестовать. Нож — орудие убийства — и полотенце так и не нашли. Полицейские уверены, что я все выдумала, чтобы сбить следствие с толку, хотя доказательств этого тоже нет. Они утверждают, что я убила Морган, превратившись в какое-то другое «я». Но для ареста нужна веская причина, а у них нет ничего, кроме подозрений. Даже заявления мистера Нильссона недостаточно: оно не доказывает, что я была на месте преступления. Как и мобильник, найденный у меня дома. Это просто косвенные улики.

Такое ощущение, что мир вокруг — сплошная иллюзия. В памяти пробелы, которые я не могу объяснить, — в том числе ночь убийства Морган. Не исключаю, что я — или какая-то версия меня — действительно убила бедняжку, хоть и не представляю зачем. Вспоминаю показанные офицером Бергом фотографии и с трудом сдерживаю слезы.

— Позвонить вашему мужу, чтобы он отвез вас домой? — спрашивает Берг. Я отказываюсь. По правде говоря, я слегка обижена, что Уилл бросил меня в полицейском участке. Хотя погода все еще ненастная, мне нужно побыть наедине со своими мыслями. Нужен свежий воздух.

Берг предлагает подбросить меня, но я опять отказываюсь. Хочется оказаться от него подальше.

Начинаю стягивать с себя накинутую Бергом куртку, но он останавливает меня:

— Можете пока оставить себе. Заберу как-нибудь в другой раз.

На улице темно. Солнце уже село. Хотя мир вокруг по-прежнему белый, снегопад прекратился. Машины едут медленно, маневрируя между сугробами. Шины с хрустом катятся по утрамбованному снегу. На улицах неразбериха.

Вместо сапог на мне вязаные тапочки с искусственным мехом, который легко впитывает сырость. Ноги промокли, покраснели и онемели. Волосы с утра не чесаны. Понятия не имею, как я выгляжу со стороны: наверное, почти как сумасшедшая…

До дома несколько кварталов. По пути восстанавливаю в памяти события последних часов. Я оставила Отто наедине с полотенцем и ножом. Полиция пришла за уликами, но к тому моменту их уже не оказалось. Значит, кто-то избавился от них или спрятал.

Наклоняю голову и обхватываю себя руками, пытаясь защититься от яростного вечернего ветра. Все еще метет поземка. На улице то и дело встречаются наледи.