Через пять минут женщина перезвонила и продиктовала номер.

Что ж, теперь надо звонить загадочному Бьёрну.

— Слушаю, — ответил строгий мужской голос.

— Кхм, здрасьте, мне ваш номер дала тётя… ну, не важно в общем. У меня тут, кажется, в соседей что-то вселилось…

— Ползают по потолку и жутко воют?

Владимир поёжился: неужели и так бывает?

Вслух сказал:

— Нет, но они изменились. Тихие стали и жуткие. И смотрят одинаково. Все, включая младенца, — не удержался и добавил. — Очень страшно.

— Хм, интересно. Говорите адрес — скоро будем. Посмотрим на соседей бесплатно, очень уж любопытный случай. А вот если там изгонять надо будет, то тут цену на месте обсудим.

Владимир согласился тут же. Деньги у него были: копил на новый ноут. Но ноут он и потом купит, а эта жуть с соседями добром не кончится.

Он назвал адрес и приготовился ждать. Скорей бы приехал этот Бьёрн.

Почти через три часа приехали двое. Оба в кожаных куртках, с рюкзаками. Внимательные взгляды. Точные движения.

Один постарше, лет тридцати, высокий, рослый, коротко стриженный, — Бьёрн. Владимир представлял себе златокудрого викинга, но «экзорцист» оказался темноглазым и черноволосым. Второй — на вид студент, как и сам Владимир, настороженный, кареглазый шатен в ярко-жёлтой футболке под курткой. Представился Русланом.

' Тревожно. Страшно. Пришли злые. Злые, злые, злые.

Хотят убрать нас, загнать во тьму. В холод. Голод. Одиночество.

Мы не хотим, нет-нет-нет. Не хотим!

Злые, коварные. Сидят за стеной. Готовят ловушку.

Мы не хотим опять голодать. Нет!

Надо их обмануть. Надо первыми их убрать, загнать в темноту.

Скорее, скорее, скорее!'

В дверь постучали. Владимир вздрогнул и с трудом отвёл взгляд от «экзорцистов», которые чертили в воздухе что-то невидимое. Знать бы, что они делают. Или о таких вещах лучше не знать?

Снова постучали, и Владимир пошёл открывать.

— Кого-то ждёте? — поинтересовался Бьёрн.

— Это, наверное, уборщица. Ну, ей надо подпись получить, что она убралась в подъезде.

За дверью однако оказалась не уборщица, а соседская девочка в платьице и почему-то с портфелем. Она пристально посмотрела на Владимира и сказала:

— Мама просила взять соль. Или перец. Или муку. У вас есть?

Очень странная просьба, но как бы и не откажешь. Владимир пробормотал:

— Ну, соль точно есть…

— Дайте.

— Э, ну ладно, заходи.

Из комнаты выглянул Руслан. Девочка тут же рассмеялась каким-то кукольным смехом и вприпрыжку поскакала к нему.

— А что вы тут делаете, дяденьки?

' Страшный, злой. Один глаз тусклый, чужой. Второй яркий, тёплый. Может, он наш? Может, он поймёт?

Другой совсем чужой. Злой, злой, злой!

Съесть нельзя — убить.

Ближе, ближе, надо подобраться ближе.

Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать.

Мимо того, что с разными глазами. Ближе к большому, злому. Ещё ближе, ещё, ещё!'

Владимир взял на кухне пакет с солью — пусть всё берёт! — и пошёл обратно, к входной двери.

Девочкин голос донёсся из гостиной:

— Дяденька, а посмотрите на мою домашнюю работу!

Владимир заглянул в комнату и увидел, как маленькая соседка сунула руку в портфель и выхватила длинный узкий нож. Размахнулась, метя в Бьёрна, но тот легко увернулся. Ударил девчонку по руке, выбив нож, и схватил её. Поднял, крепко стиснув, и крикнул:

— Давай!

Руслан подскочил к напарнику, прижал к телу девчонки какой-то изрисованный тетрадный лист и замахнулся ножом.