– Спасибо, – ответила за всех Хольт, подавляя желание отпустить шуточку.

– Ну, посмотрим, как сказал слепой… – Криминалист сдвинул очки на лоб и достал копию протокола из Центральной лаборатории, испещренную пометками. – Невероятно, в моем мрачном кабинете – три такие красивые женщины…

– Приятно слышать, – сказала Хольт. Она все же носила звание комиссара полиции и решила опередить Мартинес, пока та что‑нибудь не ляпнула.

– Вам будет еще приятнее, когда вы узнаете о некоторых выводах, которые я сделал касательно находок, зафиксированных нашими коллегами из ЦКЛ, – продолжил он и хитро прищурился.

– Не понимаю, – ответила Хольт.

– Подождите‑подождите, сейчас все объясню, – сказал криминалист со значительной миной. – Итак, растительные и животные масла, эфиры, твердый растительный жир, следы воска, три различных красителя… И к тому же…

– Весь этот химический бред означает, что на полотенце были следы обычной губной помады, – с невинным видом перебила его Маттеи.

Встреча с экспертом надолго не затянулась. В коридоре Мартинес заключила смущенную Маттеи в объятия и поцеловала прямо в губы, после чего они, по‑девчачьи хихикая, вернулись в проекторную.

– Вот уж не подозревала, что ты знаешь все эти химические фокус‑покусы, – заметила Хольт.

Юханссон полезет на стенку, подумала она. Малышка Маттеи скоро утрет ему нос.

– А я и не знаю, – улыбнулась Маттеи. – Перед встречей с криминалистом я полезла в компьютер и нашла стандартные программы для сопоставления химических веществ. А насчет помады… Есть такая упрощенная памятка, я ее свистнула из ЦРУ.

– Обалдеть! – сказала счастливая Мартинес. – Ты видела его мину? «Следы обычной губной помады», – передразнила она. – Дядька чуть не лопнул!

– Надо отдать ему должное, – заступилась за него Маттеи, просматривая заметки криминалиста в протоколе, – он определил и цвет помады, и, с большой степенью вероятности, марку. Темная вишнево‑красная помада высокого качества, дорогая, скорее всего французская… Точно не американская: в Америке один из красителей запрещен законодательно. Похоже, «Ланком», куплена во Франции, не предназначена на экспорт.

Даже если не принимать во внимание цену, трудно представить, чтобы крашеная блондинка Иоланта пользовалась такой помадой, подумала Хольт, и все же с полькой решила на всякий случай поговорить.

– Думаю, самое время побеседовать с нашим уважаемым шефом, – сказала Хольт. – Как считаете?

Ей пришлось отправиться в кабинет Юханссона одной, поскольку и у Мартинес, и у Маттеи были другие дела, с их точки зрения поинтереснее, чем разговоры с начальством.

– Пли, – пошутил Юханссон, откинувшись в кресле и ободряюще кивнув заместителю руководителя следственной группы.

Чтобы доложить обстановку, Хольт понадобилось меньше пяти минут.

– Вот такие коврижки, – закончила она.

М что мы будем делать дальше? – мысленно задала она себе вопрос.

– Боюсь, придется поговорить с фру Штейн, – ответил ясновидец Юханссон.

– Не рано?

– А что изменится? – спросил Юханссон. – Пусть утверждает, что никогда и ни при каких обстоятельствах ноги ее не было в квартире Эрикссона.

Хотя мы ведь не расследуем убийство, подумал он. Расследованием убийства мог бы, в конце концов, заняться его лучший друг Бу Ярнебринг и еще несколько отборных парней из уголовки, это, в общем, их дело.