Целую неделю я готовился к разговору с нашей хозяйкой. Я нашёл Марфу возле печи и завёл с ней разговор на всякие разные темы. Надо заметить, Марфа мне нравилась. Эта женщина была внимательна, терпелива и добра к нам. Я ловил себя на мысли, что именно такой, я хотел бы видеть свою мать. Но, увы, моя мама, всегда была занята, на меня у неё не хватало времени. Возможно, в этом не было её вины, поскольку тот бешеный ритм жизни, который был в моём прошлом мире, не предусматривал большого количества свободного времени. Впрочем, я тоже не был прилежным сыном, редко вспоминал о родителях. Как они сейчас там, в моём родном мире? Наверняка, уже похоронили меня без тела, как без вести пропавшего пилота. М-да. Переживают, наверное, что не заставили меня после университета пойти на обычную офисную работу. Я же, в основном, общался с отцом, точнее отец умел интересоваться теми темами, которые были интересны мне самому. Поэтому мне было с ним интересно. Мне не хватало этих разговоров с отцом, в отличие от разговоров с приятелями. Тут, в другом мире, где у меня оказалось много времени для размышлений, я понял, что настоящих друзей у меня не было. Мне, по большому счёту, нечего было терять в моём старом мире. Ничего, кроме неба и полёта. Вот этого мне действительно не хватало.

Марфа, как и все здешние обитатели, жила вполне размеренной и спокойной, до нашего появления, жизнью. Меня удивляло, что Марфа живёт одна. Такая женщина должна была нравиться мужчинам. Она была хозяйственной, в доме у неё было чисто, готовила она замечательно, по местным меркам, конечно, а вид у Марфы был ещё вполне о-го-го. Она не потеряла того огонька, без которого ты уже не можешь наслаждаться жизнью в полной мере. Ко мне она относилась как к младшему братцу. Причём, как к не особо умному, этакому непутёвому младшенькому братцу. Но иногда у меня получалось её удивить. Например, её восхитили некоторые мои знания в области медицины. Для меня, впрочем, понимание того, что рану следует промыть, продезинфицировать и зашить, являлось нормой. Но в этом глухом месте, такие знания ещё не стали догмой.

А вот к Ваське Марфа относилась как к родному сыну. Она улыбалась этому вполне взрослому пареньку, как малышу, этакой снисходительной улыбкой женщины, которая радуется тому прогрессу, которого добился её сынишка. Однажды, когда знахарка ухаживала за Василием, а он спал, я вошёл и застал, как она ласково расчёсывает своей рукой его кучерявые волосы. Увидев меня, знахарка немного смутилась, но это был лишь миг, а затем она улыбнулась про себя и повыше подтянула одеяло, укрывая им своего пациента до самого подбородка. Она искренне радовалась его выздоровлению, проявляла к нему поистине материнскую заботу. Васька, надо отдать ему должное, тоже вёл себя соответственно. А именно, благосклонно принимал её ухаживания и терпел лечебные процедуры с милой улыбкой послушного и спокойного ребёнка. Марфа делала вид, что верит в это послушание, а Васька делал вид, что верит в то, что она поверила в его послушание. Получалась весьма интересная игра, от которой и Васька, и Марфа получали истинное удовольствие.

Марфа часто отлучалась из дома, чтобы помочь в лечении людей и домашнего скота. Зимой в основном приходилось лечить простуду. Под слоем снега спрятались травы, поэтому в лес она ходить перестала. Зато постоянная топка печки приносила Марфе ещё и дополнительную пользу. Просушенные на шнурках у печки травы и коренья знахарка использовала для приготовления различных снадобий, настоек и прочих лекарственных средств. Васька мог часами расспрашивать её о тех или иных зельях, травах и отварах. Марфа с удовольствием отвечала ему, а иногда и сама выслушивала его предложения и даже рецепты.

Общаясь с плотниками, я узнал, что знахарку уважают, но опасаются. Её сторонились все мужики и все женщины.