Я посмотрел на Михаила. Тот с интересом заглядывал мне в глаза, видимо, пытался определить, о чём я думаю. Не стоит излишне заострять его внимание на собственных мыслях!

– А что с Фёдором? Отчего он у тебя денег пытался одолжить? – Я сознательно переводил разговор на другую тему. Староста не возражал.

– А он в долги залез! А тут как раз неурожай случился. Нечем Фёдору платить людям! Вот он и подработать пытается, да денег перезанять пробует!

Глава 4

Мы ещё немного потрепались со старостой о ценах на товары и продукты, посетовали на то, что крестьянам стало сложно платить подати. На то, что в посёлке не хватает мастеровитых людей, нет даже торговой лавки, отсутствует кузнец, и каждый раз приходится идти в соседний посёлок к чужому кузнецу. А потом я откланялся и ушёл домой в раздумьях. Зря Михаил прибеднялся. Я видел, что люди вполне себе живут-не бедствуют. Да, это не тот уровень комфорта, к которому я привык, но для здешних мест и уровня развития, люди не в рабстве – это уже хорошо. Из истории нашей цивилизации я помнил, что крестьяне в основном находились под пятой у тех, кто обладал реальной силой. То есть под феодалами. Практически во все времена для них предусматривали разную степень рабства, используя при этом такие нехорошие названия как раб, крепостной, холоп, в лучшем случае просто данник. В этом мире я пока не замечал этих «нехороших» проявлений. Здесь, тот, кто хотел, тот мог заработать и на пропитание, и на безбедную жизнь. Для мастеровитых же людей тут был настоящий рай. Тут каждый простой человек занимался сельским хозяйством, имел также своё домашнее хозяйство. Все они производили огромное количество продовольствия, содержали какую-либо домашнюю скотину, птицу, а ещё они умудрялись пахать землю, которая тут была вполне качественной, с хорошим таким слоем чернозёма. А вот производство тут было только в зачаточном состоянии. Гильдии мастеров процветали не за счёт своей крутизны и эффективности, а за счёт дефицита на нужные навыки, которыми обладали члены гильдии. Еду можно было купить за гроши, потому что её было много, а вот промышленные товары были в дефиците. Поэтому я решил, что влиться в этот мир будет проще, стяжая славу на производственном поприще. Благо виденье у меня было самое передовое, опережающее здешнее на десяток веков.

В первую очередь, меня привлекала идея пильной мельницы. Я призадумался. Учитывая сложность распила колоды на доски, заниматься этим никому особо не хотелось. Ведь пилы мог заточить только кузнец, а топоры умели точить даже подростки. Кроме того, если посчитать какое количество работы требовалось сделать для того, чтобы колода превратилась в калиброванную, то есть обрезанную со всех сторон доску, то выходила запредельная сума денег. Колоть дрова было значительно проще, поэтому дефицит досок ощущался во всём и везде. Если нам удастся занять свободную нишу, то и деньги можно будет заработать приличные. Вот только для этого придётся строить пильную мельницу, автоматизировав, таким образом, большую часть самой трудоёмкой работы.

За неделю плотницкой работы я заработал пятьдесят четыре медных гроша. Это чуть больше других мужиков, поскольку сил тратил больше, да и силы у меня по сравнению с местными аборигенами побольше будет. Но из этих денег десять ушло на лечение Василия, ещё двенадцать на питание и постой у Марфы. Ещё двадцать грошей пришлось отдать за новую рубаху местного образца. Штаны пока ещё держались, хотя я и латал их уже дважды. Имеем двенадцать грошей в остатке. Выходит, что так я ничегошеньки не наработаю. А когда Васька выздоровеет и станет работать, его вклад будет ещё меньше, чем у обычного мужика. Неважная арифметика получалась, слишком далеко от комфорта, слишком близко к чернорабочему с высшим экономическим образованием.