Поначалу разговор с Райли не клеился, ибо я чувствовал себя весьма неловко, а оттого и извинялся, и оправдывался, одновременно нападая на собеседника, а собеседник старался выказать понимание и подавить свой справедливый гнев.

– Фред, – сказал он мне, – я тебя об одном прошу: найди золотую середину. А то сперва ты всем веришь, потом – никому не веришь. Неужели ты не можешь нащупать точку, равноудаленную от двух этих крайностей?

– Я попробую, – пообещал я. – Честное слово.

– Ладно, довольно об этом, – решил Райли. – Что было, то прошло, я здесь не за этим. Думаю, тебе будет любопытно узнать, что еще я раскопал.

– Да, очень хотелось бы, – согласился я.

– Главным источником сведений послужил Добрьяк, – начал Райли. – Он клянется, что рассказал бы тебе все, кабы ты дал ему такую возможность, но я ему не верю. Думаю, для тебя он припас другой репертуар песен и плясок и постарался бы скрыть все факты, не выдавая никаких сведений.

– Как сенатор Данбар и иже с ним, – вставил я.

– Да, стиль у них один. Во всяком случае, Добрьяк говорит, что эти деньги никогда не принадлежали твоему дядьке. Он их не заработал, не украл и не выиграл. Ты был прав: Уолтер Косгроув действительно замешан в деле. Это были его деньги.

– Еще бы не замешан, если доктор Осбертсон знал его, – согласился я.

– А судя по тому, как Уилкс повел себя в обличьи профессора Килроя, когда я упомянул это имя, он тоже знал Косгроува.

– По словам Добрьяка, – продолжал Райли, – Мэтт бедствовал в Бразилии, когда Косгроув разыскал его там. Мэтт знал, что умирает от рака, а Косгроуву надо было ввезти в Штаты полмиллиона долларов и передать их Эрлу Данбару. Данбар пользовался влиянием и мог устроить Косгроуву помилование или амнистию, чтобы тот вернулся домой. Он запросил за это пятьсот тысяч, деньги вперед.

– Слишком сложная махинация, – сказал я.

– На самом деле нет, надо только понять суть. Как бы там ни было, Данбар уже много лет верховодил в этой своей ГПП и сделал из нее благообразный фасад, за которым можно было, не замарав рук, спрятать любые деньги, которые политиканы помельче обычно называют взносами на предвыборную кампанию. Но Данбар поступил умнее: деньги никогда не приходили прямиком к нему, их получала ГПП, а сенатор потом забирал, оставляя ровно столько, сколько было нужно для дальнейшего прозябания организации. Ты видел их штаб‑квартиру.

– А что Косгроув?

– Косгроув выдал деньги Мэтту, поскольку тот должен был умереть без малого через год. Дядьке надлежало написать покаянное завещание, оплакать свою неправедную жизнь и оставить все деньги ГПП, дабы она могла продолжать свою самоотверженную деятельность.

– Но дядька их надул, – предположил я.

– До размеров воздушного шара, – ответил Райли. – Сначала прожил пять лет вместо шести месяцев, а потом завещал все деньги тебе.

– Так вот почему Уилкс убил его, – сказал я. – Мэтт отказался от услуг фирмы, и он заподозрил обман.

Райли покачал головой.

– Нет. Во‑первых, Уилкс очень хотел, чтобы Мэтт не умер раньше, чем они докопаются до сути этого обмана. Во‑вторых, у него нерушимое алиби на время убийства.

– Так это был не Уилкс?

– Определенно нет.

– Но и не братья Коппо, – сказал я. – Если они вообще существуют.

– Существуют, будь спокоен, – ответил Райли.