Профессор остался стоять, в сильном волнении обводя глазами зал.

Наконец он спросил:

– Может, нам лучше убраться отсюда?

– Нет. Тут я чувствую себя в безопасности.

– Нельзя слишком долго торчать в одном месте.

– Сядьте и не торчите, – велел я ему. – Рассказывайте остальное.

Едва ли ваше повествование затянется.

– Это верно, – профессор сел, но волнение не покинуло его, и он нервно засучил всеми имевшимися конечностями. – Когда старик гикнулся, его сыновья поклялись добраться до нас с Мэттом. Три года назад они настигли меня.

– И не убили, – заметил я.

– Они знали, что я – мелкая сошка, – отвечал он. – То дело провернул «Короткая Простыня». Я возвратил им весь остаток денег, они малость намяли мне бока, и все. Думали, я знаю, где искать «Короткую Простыню», иначе и бить не стали бы.

– А вы этого не знали?

Килрой подмигнул, подался ко мне и прошептал:

– Знать‑то знал, да только обвел их вокруг пальца. Неужто я продал бы старого друга?

От него несло виски.

– А вот дядю Мэтта они убили, – сказал я.

– Потому что он все придумал. И потому, что не вернул бы им деньги. Во всяком случае, я так думаю. Полагаю, они долго не могли разыскать его. Им и в голову не приходило, что он в Нью‑Йорке, под самым носом. Разумеется, они не знали его подлинного имени. Но в конце концов нашли. Упорные ребята.

– И теперь они охотятся за мной, – сказал я.

– За деньгами, – поправил меня Килрой. – На тебя им плевать, как и на меня. Даже еще больше плевать, потому что ты не участвовал в мошенничестве. Но им противна мысль о том, что деньгами пользуется кто‑то другой, вот почему они стрясли с меня все до цента, – он вытер губы ладонью. – Не надо было мне возвращать им деньги. Знаешь, что я должен был сделать?

– Что?

– Отдать все на благотворительность, – ответил он. – Какому‑нибудь сиротскому приюту или еще куда.

– Но ведь они могли убить вас, если бы не получили деньги обратно.

– Что им в этих деньгах? Они и так богачи. Просто им не хотелось, чтобы мне хорошо жилось, – объяснил профессор и желчно добавил:

– А я не должен был допускать, чтобы хорошо жилось им!

– Кажется, они похитили мою подругу, – сказал я. – Возможно, вы ее знаете. Герти Дивайн. Она жила в дядькиной квартире.

Килрой прищурился.

– Стриптизерка? Ее что, похитили?

– Как вы полагаете, они хотят меня убить, или потребуют, чтобы я заплатил за нее выкуп?

– Ей что‑нибудь досталось?

– Насколько мне известно, нет, – ответил я. – Думаю, я получил все.

– Не надейся, – заявил профессор. – «Короткая Простыня» не оставил бы старую подружку Герти ни с чем. Наверняка он позаботился и о ней, будь спокоен.

– Думаете, поэтому они и похитили ее?

– Конечно. Чтобы выжать деньги. Зачем еще? Почему они должны требовать с тебя выкуп? Ты ей не отец.

– Просто мне подумалось, что у них могла возникнуть такая мысль, сказал я.

– Сейчас ты должен печься о себе, сынок, – рассудил Килрой и похлопал меня по колену. – Тебе предстоят большие треволнения, уж ты мне поверь.

– Я вам верю, – ответил я.

– Слушай, что за имя ты упоминал? – спросил профессор. – Косгроув?

– Уолтер Косгроув.